Войдя в прихожую, он постоял, прислушиваясь, – было тихо, но как-то странно тихо и тревожно.
– Паршивый парнишка! – возмущённо выкрикнул отец. – Где ключи? Нам пришлось возвращаться. Ты всё ещё дрыхнешь?
Никто не ответил ему, только стоны почудились.
Вурдала Демонович – многопудовый боров, облаченный спортивный костюм, на несколько мгновений замер на пороге зала. Тёмные глаза его метнулись к поверженному сыну, прикрученному к батарее; Полынцева, стоявшего на подоконнике за шторкой, он не заметил. Волосатые, сильные руки отца стали проворно развязывать простыни, плотно спеленавшие Антифика.
– Не надо, – испуганно крикнул Полынцев, продолжая стоять на подоконнике. – Не надо его развязывать!
Сердито сопя, Вурдала Демонович разорвал последнюю простыню и метнулся куда-то в сторону, выдвинул ящик, выхватил оружие – травматический пистолет, очень похожий на настоящий.
Странное дело: Полынцев, только что собиравшийся покончить с собой, разъерепенился от того, что его кто-то собирается убить.
Спрыгнув с подоконника, он изумился тому, как это вовремя произошло – резиновая пуля ударила в стекло, разлетевшееся крупными осколками. Стопудовый боров оказался силён до ужаса – легко сграбастал, руки закрутил Полынцеву. И вдруг почему-то железная хватка ослабла.
Антифик в это мгновение по комнате промчался будто вихорь – промчался и пропал в распахнутом окне…
– Нет! – срывая связки, Вурдала Демонович заревел протяжно и отчаянно: – Н-е-е-е-т!
Отбросив оружие, он выбежал из квартиры.
Испытывая страшную усталость, Полынцев понуро постоял возле окна, посмотрел на серый кусок асфальта, где лежало распластанное тело, непривычно маленькое с этой большой высоты…
Папироса плясала в зубах, когда он курил, выходя из подъезда и плохо ощущая почву под ногами.
На улице уже стоял переполох…
Из переулка выворачивала «скорая помощь», пронзительной сиреной пугая птиц и редких утренних прохожих. Несколько зевак торчали около расплющенного тела, над которым жутко голосила мать, ставшая седою за несколько мгновений; она была в машине, когда Антифик прыгнул из окна и разбился прямо перед бампером – капли крови брызнули на лобовое стекло.
В эти минуты, когда во дворе началась неразбериха, паника, Фёдор Поликарлович запросто мог незаметно уйти, затеряться в толпе народа, спешившего на работу. Мог бы уехать на вокзал, в аэропорт, чтобы купить билет и навсегда исчезнуть – вычеркнуть себя из этой кошмарной истории. Кто его видел? Стопудовый боров? Ну, рассказал бы этот боров, описал бы его заурядную внешность – был бы составлен портрет, фоторобот, похожий на него примерно так же, как похожи Поликарлович и Папа Карлович. Да, можно было исчезнуть, но Полынцев сделал совсем другое.