Они увиделись впервые на деловой встрече. Итальянец сразу понравился ей – статный, элегантный. К тому же был он богат и носил графский титул. Через полгода они поженились, но каждый остался жить в своей стране. Они встречались раз в месяц – полтора, и это вполне их устраивало, поскольку в подобных отношениях начисто отсутствовала всеотравляющая проза жизни, но были накал и свежесть чувств. Потребности же видится каждый день они не испытывали. Такая вот любовь…
Кстати, с сыном, который учился, как и заведено у богатых людей, заграницей, она тоже виделась не часто.
Из всех родных и близких рядом оставалась только мама. Они жили вдвоем, на старом месте: Оля давно выкупила родную коммуналку, расселив соседей.
Жизнью своей она была совершенно довольна.
– Все-таки, куда ты подевался после выпускного?
– В армию загремел. Мне тогда уже восемнадцать было: я ведь из-за болезни пошел учиться с восьми лет. В общем, на следующий день после выпускного получил повестку.
– Да, как-то у тебя сразу не заладилось…
– Знаешь, ты не права. В том, что я отслужил в армии, ничего плохого нет. А потом я учился, стал художником. И, кажется, неплохим.
– Слушай, а давай я тебя сведу со своими знакомыми. Люди они состоятельные, будешь их портреты писать…
Чем-то наивным повеяло от этого предложения, будто бы все ее окружение только и мечтало обзавестись портретами кисти художника Смагина. А с другой стороны…
Смагин улыбнулся:
– Чем черт не шутит. Давай попробуем.
Напрасно Смагин опасался, что из Олиного предложения ничего не выйдет.
Вышло! Да еще как!
Она великолепно все устроила, поведав в кругу своих знакомых – между прочим – что один из лучших современных портретистов ее одноклассник.
(Как?! Вы не знаете Смагина?! Да Глазунов и Шилов – вчерашний день!!)
Уловка удалась, поскольку любовь к обладанию прекрасным у этой публики никогда не дремлет.
(Я, конечно, попрошу Алешу… Но не знаю… Он так занят…)
И Смагин заработал!
С жадностью человека, истосковавшегося по любимому делу, писал он эти невзрачные, тусклые лица, возвышая и просветляя их, сколько было возможно, чтобы не утратилась узнаваемость черт. Эти «льстивые» портреты имели большой успех и приносили Смагину хорошие гонорары.
Словом, живи, Алексей, и радуйся! Однако…
Соприкоснувшись с новым для себя миром, он воочию убедился в том, о чем не раз слышал или читал, но во что не очень-то верил: мир этот существовал на другой планете. Совсем не той, на которой пребывало остальное население страны.