— Так и есть, — подтвердил Тавроди. — Его солдаты принесли и
швырнули на пол. Это уже мы его на матрас положили.
— А что в ангарах, знаешь?
— Нас к ним не пускали. До КПП и обратно разводящий водил. Даже
из столовой по команде выходили. Как в армии. Только здесь ещё
строже. У тех, кто во внутренней охране и в полевых группах, доступ
выше, и зарплаты на порядок наваристей. Они наверняка больше знают,
но не скажут. Здесь за лишнее слово язык отрежут не
задумываясь.
Бритиш каждую фразу сопровождал передёргиванием плеч. Это
показывало его неуверенность, и теперь я точно понимал, что он
что-то недоговаривает или принижает свою роль. Боится за свой язык,
несмотря на то, что вместе с нами отправится завтра под пресловутый
станок.
Определить время, находясь в подвале, невозможно, ни часов, ни
окон. Но приходит пора, и ты понимаешь, что всё-таки пора. Лязгнул
замок, по ступеням зашаркали подошвы ботинок, и вместе с яркими
лучами фонарей темноту разрезали голоса:
— Подъём, шлак! На выход!
На спящих людей посыпались удары дубинок. Вот, оказывается, для
чего они нужны. Я успел подхватиться до того, как добрались до
меня. Пристроился за чьей-то спиной и семенящей походкой,
ссутулившись и прикрывая ладонями сломанные рёбра поспешил к
лестнице. Мельком заметил Бритиша, его поддерживали двое в
клетчатых рубахах.
На улице нас выстроили в две шеренги. Сзади, с боков стояла
охрана, перед нами доктор и Широков. Доктор зевал и сонными глазами
смотрел в небо. Командир покачивался на пятках, что-то говорил. Над
землёй стелился плотный туман, прикрывая тела до колен. После
сухого подвала рассветная влажность заставляла дрожать от холода.
Многие зажались и почти не слушали, что Широков говорит. Я
вылавливал из его речи только отдельные слова, которые никак не
могли сложиться в общую картину. Да и не понятно, к чему они все.
Если инструкция… Какие тут могут быть инструкции?
Я нервно оглядывался, искал Данару, но натыкался только на злые
лица боевиков. Колтун, дежурный, доктор. Музыкант. Боевик провёл по
мне пустым взглядом и отвернулся. Он уже и не помнил меня. К чему
помнить тех, кто через несколько минут отправится куда-то,
непонятно куда, возможно, на смерть?
От этой мысли внутри похолодело. Смерть вряд ли, глупо одевать
смертников во всё новое. Но если даже и так, плевать, лишь бы с
Данарой и Кирой всё было хорошо.