Сама не замечаю, как беру рамку в руки, разглядываю фотографию ближе, пристально. Завороженно.
Интересно, шустрые журналисты из жёлтых газетёнок видели его таким? Беззащитным, что ли? Радостным. Марк, — а это именно его фотографии — кажется таким юным здесь, невероятно трогательным. С футбольным мячом под мышкой, в коротких шортах, с острыми коленками он смотрит на меня, улыбаясь, а я почему-то никак не могу оторвать от него взгляда.
Я так задумалась, что не заметила, что песни в наушниках давно уже не звучат. Вдруг за спиной что-то щёлкает.
Замираю испуганно, прислушиваюсь к непонятным звукам, но всё вроде как стихает. Померещилось, что ли? Снова звук. На этот раз открывающейся двери. Я так и стою, вцепившись пальцами в дурацкую рамку, и чувствую себя полной дурой.
— Ты ещё кто такая? — мужской голос царапает мои напряжённые нервы наждаком. Господи, попалась!
Ойкаю и, подпрыгнув на месте, медленно поворачиваюсь на голос. Вытаскиваю наушники, сжимаю тонкий длинный провод в кулаке, смотрю на мужчину, стоящего напротив.
Пока я пялилась на фотки, он успел подойти очень близко и это… смущает.
Нервно запихиваю наушники в задний карман, отвожу взгляд, а щёки горят.
— Я… я Марта.
Прижимаю к груди дурацкую рамку до боли в солнечном сплетении, потому что смотрящий на меня мужчина практически... голый.
Если не считать, конечно, белоснежного полотенца, обмотанного вокруг бёдер.
— И что ты, Марта, делаешь в моей комнате?
3. 2 глава
Марта.
— И что ты, Марта делаешь в моей комнате? — он обводит меня удивлённым взглядом. Медленным, с головы до ног. Будто оценивает лошадь на сельской ярмарке.
Взгляд его далёк от доброты, тепла и света. Сейчас в нём настороженность и ирония.
Ещё влажные волосы падают на лоб, и Марк расслабленным жестом зачёсывает их назад. Смотрит внимательно, ждёт ответа. А у меня ощущение, что светят лампой в лицо, обвиняя во всех смертных грехах.
Это же надо было так опозориться!
— Я… маме помогаю.
Господи, что я несу вообще?! Будто мне три года, я пробралась в чужой сад, а злой дядька с ружьём застукал меня в малиннике. Странное ощущение всепоглощающего стыда и неловкости.
— Маме помогаешь? — хмыкает и пожимает голыми плечами, а вниз по коже стекают капельки воды. — Большей чуши в своей жизни не слышал. Это ей моя фотка понадобилась?