Прикусываю язык до лёгкой боли. Любое неосторожное слово может обернуться в первую очередь проблемами для моей мамы, а этого я хочу меньше всего. Вдруг Марк решит отомстить, если начну ему перечить? Но и терпеть всё это — сложно. Я не привыкла к таким двусмысленным ситуациям и пошлым намёкам. Мне… трудно.
Потому поднимаю взгляд выше и выше, пока не фокусируюсь на тёмных глазах, глядящих на меня с насмешкой.
Я должна ему всё объяснить, чтобы не выдумывал себе, чего в природе не существует.
— Я дочка Иванны Станиславовны, — сглатываю, облизываю вмиг пересохшие губы. Марк смотрит на мой рот, и от этого мне совсем стыдно становится.
Словно я провоцирую его, но ведь случайно!
— Это ещё кто? Что за бред ты несёшь, Марта?
Впрочем, странно было думать, что Марк знает всех, кто работает в доме его родителей, поимённо. Наверное, прислуга для него всё равно, что мусор под ногами.
— Она работает в этом доме. Несколько лет уже работает! А меня попросила помочь, — сбивчиво поясняю и торопливо добавляю, пока он слушает: — Мама ваша в курсе, они договорились! Я никакая не проходимка, не воровка и уж точно не охотница за вашими трусами или рогом. Вы меня понимаете?
Кажется, последний вопрос был лишним.
— Я похож на тупого, который в пяти фразах запутается? — заламывает тёмно-русую бровь и явно ждёт моего ответа, морально напирая. Он не пытается до меня дотронуться. Вроде бы как держит дистанцию, но мне всё равно душно и немного стыдно находиться рядом с ним. — Хотя ты и очень много говоришь. Голова от тебя пухнет.
В подтверждение своих слов кривится, а в глазах настороженность.
— Я нервничаю! Отойдите!
Но он и не думает меня слушать.
— В мою комнату зачем влезла? — требовательно.
— Никуда я не влезала! Я меняла постельное бельё! По распоряжению вашей мамы.
Жестом указываю на сиротливую корзину, но Марк не поворачивается в ту сторону. Наклоняется ниже, заглядывает в глаза, а в мою поясницу впивается острое ребро комода. Но это не помогает мне выторговать себе хотя бы лишний сантиметр пространства.
— Моя матушка любит суету, — замечает тихо, и что-то в его словах, тоне голоса меня настораживает. — Чего трясёшься? Я такой страшный?
— Вы же почти голый! — зачем-то объявляю громко и нервно, а Марк отвечает мне взрывом хохота.
— Прости, знал бы, что ко мне гости пожалуют, обязательно напялил фрак. Или тебе больше понравилось, если бы совсем голым был?