Как‑то сложно поверить в то, что над
тобой нависла какая‑то реальная угроза и, возможно, жить‑то тебе
осталось совсем немного. Как это так – живет себе Ада, живет, жизнь
свою по кирпичику строит, фитнесом занимается и питается правильно…
Ведет практически здоровый образ жизни, разве что работает много, а
тут тебе говорят, что все это полная чепуха – здоровый образ жизни:
не поможет он прожить долго‑долго, потому что есть другие
опасности, помимо смертельных болезней.
– Ерунда какая‑то, – вслух
сказала Ада, не заметив, что своим громким высказыванием опять
привлекла внимание посетителей. – Фигня все это и
неправда…
Боярышники, 1997 год
Лиса получила свою кличку из‑за
острой мордочки и рыжеватого окраса шерсти. Во всем остальном на
свою лесную красавицу собака походила мало: вместо шикарного
пушистого хвоста – почти безволосый «прутик», ушки‑конвертики не
стоят настороженно торчком, а болтаются треугольными «тряпочками»,
вместо хитрости – простодушие и полная доверчивость. Любопытство и
неосторожность не раз играли с Лисой злую шутку: сколько раз
приходилось вызволять дуреху то из выгребной ямы, то из погреба, то
из колючих густых кустов, в которых она умудрялась запутаться, как
в силках. Совала свой любопытный острый нос в любую щель и
платилась за это. И никакие «приключения» не учили ее жизни: то ли
память у Лисы была короче зимнего дня, то ли, наоборот, святая вера
в то, что ничего плохого с ней случиться не может, превышала все
разумные лимиты, но собака, едва отойдя от пережитого, вновь
попадала в ловушку.
Появилась Лиса в Боярышниках весной.
Как она проникла на закрытую территорию – оставалось загадкой,
видимо, для собаки, управляемой не разумом, а любопытством, не
существовало ни закрытых ворот, ни высокого глухого забора. А
может, кто‑то и пронес ее тайно. В интернате животных не было, если
не считать залетающих на хозяйственный двор в поисках корма голубей
и воробьев, да еще аквариума с золотой рыбкой в кабинете
директрисы. Ни бродячих кошек, ни живого уголка с черепахами и
хомяками – изолированная территория не только от людей, но и от
животных.
Лису выгоняли, один раз сторож даже
отнес ее в мешке в поселок за железнодорожным полотном, но собака
каждый раз мистическим образом возвращалась. И в конце концов
оставили ее «официально». Даже строгая директриса, страшившаяся
различных проверок от санэпидемстанции и потому наложившая табу на
появление животных на территории Боярышников (как носителей
паразитов), закрыла глаза на такое, как она называла, «безобразие»
и разрешила Лисе жить при интернате. Правда, с тем условием,
чтобы собаку периодически купали (поручено это было делать сторожу,
в чьем домике поселилась Лиса, и ради этого завхозом со склада даже
были выписаны таз, кусок хозяйственного мыла и махровое полотенце)
и не разрешали ей заходить в здание.