— Ты куда?
— К лифтовым шахтам, — не
оборачиваясь, пояснил Йорг.
— Черт, я о них не подумал...
Йорг не счел нужным
комментировать.
— Зонд, оказывается, соврал, — зябко
повел плечами Ян, выпуская изо рта очередное облачко пара. Вокруг
стояла тишина. Ни шороха, ни ветра… Они крутились возле корабля с
добрых полчаса, однако внешних повреждений так и не обнаружили. По
крайней мере там, где корабль не закопался в землю. — Сколько он
передавал? Двадцать семь тепла по Цельсию?
— Не нуди. Включи лучше
терморегулятор на «Секпелте»[2] и прекращай есть мои несчастные
мозги, ими и так успел позавтракать наш корабль.
Ян, вопреки желанию поступить вразрез
с высказыванием брата, настроил броню на обогрев. Не самый лучший
вариант траты энергии, учитывая, сколько съело мускульное усиление,
когда пришлось вручную сдвигать аварийный люк. Оставалось
надеяться, что корабль заработает — иначе без заряженной брони они
замерзнут тут к кошачьей матери.
— Учись довольствоваться малым, жизнь
ведь штука такая, никогда не бывает всего вдоволь, — наставительно
произнес Ян.
— Тихо! Я, кажется, что-то нашел.
— Мозги?
— Все. Хватит ерничать. С той стороны
идут те самые колебания, — Йорг махнул рукой в сторону небольшого
заросшего густым кустарником скалистого холма, расположенного в
паре десятков метров к западу.
— Что за колебания? Это же пустынная
планета, никакой цивилизации. Я тебе уже говорил про мартизову
руду?
— Говорил. Но я бы не стал так
опрометчиво отбрасывать «цивильный» вариант. Ты же в курсе, что
мартиз входит в состав многих сплавов, из которых делают детали для
климатизаторов, георегуляторов и иного оборудования планетарного
масштаба? Или прогулы в попытках соблазнить деву Матею во время
занятия ОТСЗО не прошли для тебя даром?
— Спасибо, кэп. Я тоже учился в
школе, и, как ни странно, даже в той же, что и ты, — раздраженно
откликнулся Ян. Он не любил, когда кто-то об этом вспоминал. Даже,
если это был Йорг, которому, в отличие от остального населения
Галактики, позволялось более чем все. — Но я все же настаиваю на
природном источнике помех. И еще, настоятельно рекомендую
заткнуться, а то прилетит в лицо — сам не обрадуешься.
Ему тогда было… Сколько? Шестнадцать?
Или семнадцать? Кажется, все-таки семнадцать. Он без памяти
влюбился в молоденькую воспитательницу. Что ему, обычно холодному и
собранному, было не свойственно. Он ходил за ней хвостом, дарил
цветы и, прости Всевышний, посвящал стихи. Которые, правда, до
адресата так и не дошли, подвергшись жесткой критике со стороны
Йорга. Апогеем истории стал проваленный экзамен по Общей Теории
Структуры Зонального Оборудования — эти занятия в своих любовных
порывах он прогуливал чаще всего. И в конце концов получил
причитающееся — неделю в карцере под стимуляторами. Монашке, когда
узнали, что именно ее смазливое личико затуманило разум будущему
гвардейцу Его Святейшества, тоже пришлось несладко. Девушку с
позором отлучили от Церкви, а в ее личном деле появилась
одна-единственная запись, позволявшая теперь работать только в
публичных домах или службе эскорта, что, по сути, одно и то же. Ян
до сих пор считал себя виноватым. Сильно. После того памятного
случая он зарекся влюбляться и придерживался этого правила по сей
день.