— Ишь как! — удивлялся он. — А нас
учили полагаться на глаза и нюх; пока думаешь, вся шушера
разбежится и по гнилым углам попрячется, что не выкуришь.
— Органы чувств мирян могут врать,
Ваше Превосходительство. — Норма опустила взгляд на сцепленные на
коленях руки. Ей казалось невежливым так прямо говорить о
несовершенстве собеседника, но и уйти от ответа она не могла.
Но полицмейстер, кажется, не
обиделся, только фыркнул, огладив двумя пальцами усы, и откинулся
на сидении:
— Тогда посмотрим на нее… на вашу
логику. И зови меня Петром Архипычем. У меня таких, как ты, три
дочки. И ты тоже зови, — повернулся он к Илаю, и тот белозубо
оскалился.
Сыскное управление оказалось угрюмого
вида каменным зданием в два этажа с белеными карнизами и двускатным
жестяным козырьком над крыльцом с потертыми ступенями.
«Вот он какой, наш новый дом», —
подумалось Норме.
Едва они сошли с конки, к крыльцу,
фырча, подскочил Фундук и тряхнул лопатками, чуть ли не сбросив
обоих седоков. Лес и Диана приземлились на брусчатку отработанным и
полным грации движением.
— Господин полицмейстер, позвольте
доложить, — рявкнул во всю силу своих молодецких легких Лес.
— Позже, — махнул ладонью Петр
Архипыч. — Сперва сведи зверюгу на конюшню. Там на втором ярусе ему
уж теплый лежак приготовлен.
Лес прищелкнул несуществующими
каблуками: в отличие от остальных кадетов, которым достались в
обмундирование тяжелые ботфорты с квадратными носами, его сапоги
больше напоминали охотничьи, чтобы легче было прыгать, а икры до
самых коленей были обмотаны мягкими бинтами наподобие солдатских
портянок. Затем он свистнул Дуку, и вместе они потрусили за
здание.
Петр Архипыч провел остальных внутрь
и сразу на второй этаж. Там он хозяйским жестом обвел коридор с
двумя дверьми.
— Тут, значит, будет девичья комната,
а тут — спальня юношей. К порядку, знаю, вы приучены, так что
обживайтесь, как сможете.
Сунув носы в «девичью», Норма и Диана
увидели белостенную горницу с крошечным зарешеченным окном, бывшую
некогда то ли допросной, то ли оружейной. По углам жались две
кровати, в ногах у которых стояло по окованному сундучку в локоть
высотой и два в длину. У двери висело настоящее мутноватое зеркало
в темных пятнышках.
— Тут, конечно, не дворец… — начал
Петр Архипыч.
— Чур, моя! — объявила Диана, с
разбегу плюхаясь животом на правую кровать. Та протестующе
заскрипела.