— Убийство!
— Да тише, тише ты, не голоси, —
оборвал его Петр Архипыч, легонько хлопнув по шее. — Холодная
комната у нас тут. Какое ж это убийство? Как выяснилось, обычное
отравление самогоном на мухоморах. — И добавил громче: — Алевтина
Кондратьевна, чего это у нас подопечные опять на дороге валяются,
а?!
Норма, из-за воплей брата
пропустившая пару ударов сердца, только теперь разглядела сцену
целиком. У подножия лестницы действительно лежало обнаженное
мертвое тело мужчины с раскрытой, как книга, грудиной и частично
отсутствующими внутренностями.
— Нет, это никуда не годится, —
проворчал Петр Архипыч и, с неожиданной ловкостью перепрыгнув труп,
сердито-начальственной походкой двинулся вглубь темного подвала. —
АЛЕВТИНА!!
Геммы поспешили за ним.
Нет, они, конечно, не раз видели
мертвых людей и то, что у них скрыто под слоями кожи и
висцерального жира. На гравюрах, иллюстрировавших анатомические
трактаты. Вид настоящего некогда живого тела оказался неожиданным.
Слишком близко, слишком реально. И пахуче.
В дальней коморке, где действительно
было так холодно, что шел пар изо рта, а многочисленные лампадки и
свечи горели слабо, будто пришибленные морозом, обнаружилась
пухленькая невысокая женщина лет сорока пяти, с короной из русых
кос на голове и замусоленной книжкой в руках. Книжку она, впрочем,
быстро спрятала под стол, на котором громоздились склянки с
какими-то мутными составами и плавающими в них осклизлыми
ошметками. Возможно, теми самыми недостающими органами
«подопечного». Рядом с этими банками шипела спиртовая горелка, на
которой шкворчал кофейник.
— Алевтина свет мой Кондратьевна, —
ласково прорычал Петр Архипыч, — что ж вы мне опять душу-то рвете?
Трупы раскидываете, новичков пугаете…
— Я… я? Ничего я не раскидываю, Ваше
Превосходительство, — зарделась женщина и шмыгнула простужено
носом. — У меня все по полочкам, все четверо свеженьких…
— Четверо, — так же сладко протянул
полицмейстер. — А пятый, не такой свеженький? Такой несвеженький,
что хоть образа выноси! Лежит у порожков, кишками светит,
красавец.
— Ой! — Женщина порывисто прижала
кулачки к пухлым щечкам и шустро выскочила из коморки, махнув
пледом, будто совиным крылом.
Позади раздался грохот жестяного
ведра о каменный пол, а после застучали каблуки по ступеням.