Я пнул механика-водителя в спину,
чтобы он остановил танк, выскочил через люк и побежал, стараясь
прикрываться корпусом боевой машины от японских пулеметчиков, в
сторону залегшей пехоты. Пробегая мимо активно закапывающихся в
песок пехотинцев, я крикнул парочке сообразительных и привставших,
чтобы очевидно, сопроводить меня в тыл: «Лежать, готовиться к
атаке», а сам припустил быстрее. Самых шустрых, юрко, как ящерицы,
ползущих подальше от линии соприкосновения, я догнал метров за
двадцать до линии окопов, и со всей силы заорал:
- Замерли все! Командиры, сержанты
есть?
Бойцы лежали, казалось, не дыша.
Командиров среди лежащих справа и слева от меня людей я не заметил.
Парочка бойцов, сейчас уткнувшихся лицом в колючий песок, щеголяли
сержантскими треугольниками в петлицах.
- Сержанты, ко мне!
Нет движения, замерли, не шевелятся,
только стараются плотнее втиснуться в сухую, пережаренную
почву.
- Сержанты, ко мне!
Остроконечная пуля «нагана» взметнула
фонтанчик песка у головы одного из сержантов. Намек поняли,
пригнувшись, но подошли.
- Подняли людей, и вперед, в
атаку.
На отчаянно – дерзкий взгляд одного из
сержантов ответил твердым взглядом:
- Не вздумайте мне в спину выстрелить,
мои танкисты за мной наблюдают, кто плохое задумал, того просто на
траки намотают. Случайно.
С грехом пополам, пинками и угрозой
оружием, подняли бойцов, и жидкая цепочка пошла вперед, по дороге
впитывая в себя, тех, кто окапывался в поле. Пока шли в сторону
стоящих на месте и отчаянно стреляющих в сторону противника танков,
я быстро перемещался вдоль цепи, где большинство звеньев были
слабыми, стараясь достучаться до каждого:
- Держитесь за танками, наблюдайте
вправо и влево. Танк – ваша жизнь. Дойдем до окопов – рывком
вперед, выбивайте японцев, не давайте приблизится к танкам. Сгорят
танки – никто из нас не уйдет, там все и ляжем. Если опять
заляжете, разверну пулемет, всех постреляю.
Когда дошел до линии танков, влез
башню, и кое- как, прикрываясь узеньким люком от визжащих пуль,
наблюдал, чтобы пехота не отставала, грозя пистолетом и делая
страшное лицо.
Высоту мы взяли, а через час на ней
появился командир стрелковой роты Ляхов, опиравшийся с одной
стороны на винтовку, с другой его поддерживал какой- то младший
политрук. Ротный старательно подволакивал ногу. Я вызвал фельдшера,
и потребовал оказать помощь командиру пехотной роты. Фельдшер долго
осматривал белую ногу ротного, мял ее и вертел, несмотря на стоны
пострадавшего, затем встал и доложил: