— Свидетель? — брови Катарины взлетели вверх. Сургуч с легким
щелчком сломался, но Катарина не спешила погружаться в чтение. —
Насколько он надежен, Мастер Юлиан?
И не врешь ли ты мне, коварный волшебник?
— Достаточно надежный, — ответил Кондор спокойно. — И достаточно
заинтересованный в том, чтобы не лгать.
— А ложь, ваша светлость, — Блэкторн чуть сдвинулся вперед и
понизил голос. — Ложь всегда легко проверить с помощью магии.
Уильям Блэкторн появился словно бы извне. Не знаю, сколько он
простоял в оранжерее, наблюдая за уроком, но я заметила его, только
когда закончила плести кошачью колыбель из сияющих золотом
нитей.
Подцепить их пальцами, как обычную веревочку, было нельзя.
Волшебная ниточка ускользала, как пятно солнечного зайчика, она не
весила ничего, но была настоящей — прикоснуться к ней можно было
волей, и я сидела, склонившись над своими ладонями и плотно сжав
губы, потому что уже несколько раз теряла концентрацию — и петли
слетали с пальцев. Приходилось возвращаться — и начинать с
начала.
Это была не игра, а упражнение на контроль. С каждым разом у
меня получалось все лучше и лучше. Видимо, сегодня все было
настолько хорошо, что Антея оставила меня наедине с магией.
Я не сразу заметила, что сижу в оранжерее без наставницы:
мерцающее колдовство захватило меня полностью и весь остальной мир
исчез.
Ровно до тех пор, пока темная фигура Блэкторна не мелькнула на
периферии зрения. Он казался чем-то неправильным здесь, черным
пятном среди зелени, блуждающей тенью с Изнанки, предвещающей беду.
Я испуганно подняла взгляд и очнулась — магия посыпалась искрами,
щекочущими кожу.
Невесомый золотой шнурок безвольно повис, рискуя сползти с моей
кисти на землю. И тогда я его не подниму — чары потускнеют и
растворятся, впитавшись в мир, как вода — в почву.
Блэкторн вышел из тени и кивнул мне, строгий и подчеркнуто
равнодушный, как всегда. И как всегда в его присутствии мне
захотелось оказаться где-нибудь подальше — вдруг окажусь виноватой
в чем-то.
Правда, я была действительно виноватой. Пусть Феликс и передал
мне, что он не держит обиды, формально меня можно было назвать
преступницей. И я бы очень не хотела, чтобы Блэкторн это
сделал.
— Я не знаю, где леди Альбская, — только и могла сказать я.
— Я не к ней, леди Лидделл, — ответил он. На губах мелькнула
улыбка, но глаза остались теми же: спокойными, как самый глубокий
омут. — Я к вам. Можно?