— Она уколола палец о веретено?
— Нет, дурочка, это другая история, — он подсобрал лапы, сделав
вид, что кристалл его не интересует. — Палец веретеном проткнула
проклятая принцесса, чей отец разозлил фэйри, а волшебнице снился
сон, в котором она гуляла по тропам чудесного мира, побеждала
чудовищ, влюбляла в себя принцев и уходила все глубже и глубже,
пока не стала королевой всего мира. Там. Во сне. Что стало с ней в
реальности — не догадаешься?
— Она умерла?
— Вам, людям, нужно есть и пить, — Ахо произнес это с легким
самодовольством. — Иначе ваши тела умирают. Что толку быть
королевой иного мира, если на деле ты — лишь горстка гниющей плоти
в грязной постели в доме, затерянном где-то в глуши?
Я содрогнулась. Не от того, что он сказал — да, звучало мерзко,
но ни примерить это на себя, ни просто представить в подробностях у
меня не получилось бы. От того, что Ахо сказал именно это — прямо и
честно, словно вылил на меня ведро холодной воды, чтобы я
проснулась.
Или укусил за палец.
А потом я поняла кое-что, от чего мне стало по-настоящему
жутко.
Моя прошлая жизнь, оставшаяся с той стороны зеркала, за полтора
месяца успела стереться и выцвести в памяти.
Я не думала о тех, кого оставила — не потому что была плохой
дочерью, сестрой или подругой. Этот мир и его волшебство
действительно прорастали во мне, с каждым днем, с каждым новым
знакомством, с каждой моей улыбкой их корни погружались все глубже
в мое сознание, вытесняя из него память о прошлом.
Прошлое стало историей, люди, населяющие его, призраками. Словно
кто-то взял — и отсек ритуальным ножом ту часть меня, которая могла
тосковать о жизни не здесь, ту прошлую Мари, не знающую ни принцев,
ни заклинаний, ни настоящего отчаяния.
Я вздрогнула и сжалась, понимая, что могу расплакаться.
От Ахо это не укрылось.
— Что такое, человечье дитя?
Я подумала, стоит ли доверить ему такое, и пришла к выводу, что
более абсурдную ситуацию поискать придется: в ночи я разговариваю с
котом, потому что мне приснился какой-то странный кошмар.
— А вдруг я тоже сплю? Там, у себя дома.
Лежу, к примеру, подключенная к аппарату искусственного дыхания,
с иглами в венах, вся в проводах и трубочках.
Ахо рассмеялся. Точнее, смеялся фэйри, а кот сидел, улыбаясь
так, как кошки это умеют — с невероятным самодовольством.