Полыхнула молния такой силы, что все на миг ослепли, а от
прогремевшего раската грома, оглохли. Когда же зрение вернулось, то
на поляне, на одном колене, с опущенной головой, стояла девушка.
Черные волосы из-под остроконечного шлема спадали водопадами до
земли, открывая белоснежную шею. За спиной висел лук и колчан, с
переливающимися молниями стрелами.
- Богиня. – Рухнул ниц, распластавшись по земле Вул.
Девушка подняла светящееся благодатью лицо. Какие черты!!!
Воистину божественная красота неописуема. (Я, простой смертный, не
возьмусь марать ее облик жалкими буквами и предложениями. Пусть это
сделает ваша собственная фантазия). Она встала с колена и
благородной плывущей над лугом походкой подошла к костру.
- Здравствуй Девана. Рад видеть тебя на земле и в истинном
обличии. - Чащун приклонил голову в приветствии.
- И я рада видеть тебя дух жизни, живым и здоровым. – Прозвенел
колокольчиками церковного перезвона ее голос. Она присела перед
распластавшимся на земле оборотнем, и коснулась его светящейся
ладонью. – Встань. Я рада, что волчье племя не забыло еще свою
повелительницу. – Но так как замерший Вул не сделал никаких попыток
выполнить ее требование, то она прозвенела уже более грозно. -
Вставай я сказала. Отныне ты имеешь право не падать ниц в моем
присутствии.
- Хватит. - Загремел голос с неба. - У вас еще будет возможность
выяснить отношения. Сейчас нет времени. Слушай теперь меня, юноша.
– Обратился он уже к еле стоящему на ногах от страха и волнения,
побледневшему, но несмотря на это не сводящему восхищенных глаз с
девушки, Федограну. – Это моя дочь, Девана. Дева-воительница.
Отныне она будет твоим талисманом- хранителем. Достань нож, вытяни
его вперед и встань на одно колено.
Парень, вынул трясущимися руками оружие. И беспрекословно
выполнил все, что от него требовали, пожирая немигающим, полным
обожания взглядом, подплывающую к нему богиню. Та остановилась,
возвысившись над ним, и положила одну ладонь ему на лоб, а второй,
сжав в щепотку тонкие пальцы, коснулась вытянутого клинка. Закрыла
глаза и вдруг запела, да так, что мурашки побежали по спине. Тихим
голосом, что-то торжественное, и грустное на незнакомом, видимо
очень древнем языке. Волшебные, иномирные слова звучали прямо в
душе, минуя недостойные такой музыки уши.