- Мне бы тоже этого хотелось, но…
Ладно не будем об этом! Вернемся к Иоанну Грозному. Честно говоря, его ответы
мне не нравятся. «Я – царь, а значит, мне все можно» - единственная мысль,
которую я там уловил.
- Скорее: «всякая власть от бога», -
заметил Рихтер. – А потому противится царю, значит противится богу.
- От бога? – спросил Саша. – Конечно,
все от бога. Но еще от купцов новгородских, которые позвали Рюрика свои
капиталы защищать.
- Капиталы защищать? – спросил Никса.
- А тебе никогда не казалась странным,
что Новгород позвал Рюрика «княжить»? – спросил Саша. – «Придите и владейте
нами»? «Приди с дружиной и защити нас от ворогов и разбойников» мне кажется
более реалистичным. Рюрика со товарищи просто наняли, как всякое наемное
войско. И только его потомки все поставили с ног на голову. Вече еще долго с
князем не особенно считалось. Пока Иван Третий не покорил Новгород. И пока Иван
Грозный не разорил его. Так что с наемниками связываться чревато: чья армия –
того и власть. Надеюсь, я никого не обидел? В этой комнате Рюриковичей нет?
- Видимо, нет, - сказал Толстой. – Но
Иоанн Васильевич обосновывал святость своей власти не тем, что он потомок
Рюрика, а тем, что он потомок Владимира Святого.
- Притянуто за уши, по-моему, - сказал
Саша. – У нас не теократия. В любом случае, Романовы – выборные, и аргументы
Ивана Грозного нам совсем не подходят. Я сейчас набрал в библиотеке
монархических конституций. Хочу понять, как монарх, источник власти которого
наследственное право, может уживаться с парламентом, источник власти которого
народ. Но источник власти нашей династии – тоже народ, точнее Земский собор.
- Вы сторонник конституции? – тихо
спросил Толстой.
- Да, - кивнул Саша. – Зачем шепотом?
Думаете, папа́ этого не знает?
- Саша везде говорит примерно одно и
то же, - заметил Никса, - и папа́, и мне, и на четвергах у Елены Павловны. Так
что ни для кого ни секрет. Герцен уже написал.
- Да! Неужели «Колокол» не читаете? –
удивился Саша.
- Там не было слова «конституция», -
заметил Толстой.
- Конституция – не панацея, - сказал
Саша. – Любую конституцию можно извратить так, что от ее ничего не останется, а
можно вообще на нее наплевать и стать тираном, ничего в ней не меняя. Кстати, и
выборы не панацея. Мне всегда было обидно за князя Пожарского, героя, который
собрал ополчение вместе с Мининым, освободил страну от поляков, а потом вложил
большие деньги в избирательную кампанию и проиграл Михаилу Романову – отроку
без всяких заслуг.