Анка слушал и морщился: приятного в
разговоре не было ничего.
Но и уйти было выше его сил: пусть
правда будет любая, лишь бы уже знать, чего он стоит для сильных
этого мира?
Ещё вчера Анке казалось, что раз он —
брат эрцога, то весь мир у него в левом кармане. А потом появился
Дерен, на лице у которого было написано, что и Анка, и все его
приятели — хуже мусора под ногами.
Так же он с ними и поступил. Не
снизошёл до дуэли — срезал прут и разогнал, как пятилетних.
И они разбежались. А Тим — вообще
продался со страху этому наглому гаду.
А ведь Тим казался Анке получше
многих. Он его приближал, как умел. И вот...
Брат правильно говорит: нельзя
завести друзей среди плебеев. Не потому что они плохие, а просто
потому что плебеи. Это неравенство изначального рода. Его не
повернёшь, не подвинешь.
Тим просто мыслит иначе. Он
приценивается и выбирает себе хозяев. И Дерен в этом раскладе
выглядит круче Анки, карьера которого ещё не определена.
Неравенство в мире аристократов —
страшная штука. Нужно очень хорошо разбираться в генеалогии,
экономике, политике, чтобы понимать, кто кому ровня.
Нет информации — и ты проиграл.
Кто знал, что этот Дерен не только по
способностям, но ещё и по крови имеет права наследника Дома
Аметиста?
Вон Линнервальд как принёсся... Даже
не оповестил о своём визите леди Антарайн.
По разговору было уже понятно, что на
обиды Анки ему было плевать. Слов он не выбирал.
«Они не стоят усилий, — сказал
Линнервальд про Анку и других мальчишек, приехавших в усадьбу на
каникулы. — Если кто-то из них сумеет чего-то добиться, мы поймём
это в своё время, но не сейчас. Я видел сегодня младшего брата
эрцога Хьюго и ещё полдесятка юных. Пока это просто дети».
Анка сглотнул. Его чуть физически не
стошнило от этих слов.
«Просто дети». Вот как с детьми с
ними сегодня и обошёлся наставник Сайко. Так, что запястья до сих
пор саднило, и было больно касаться рёбер.
Надо было уйти тихонечко. До Анки
только сейчас дошло, что стоять рядом с регентом, вроде
Линнервальда, ему пока просто опасно.
Энергия бурлила вокруг спорящих
истников, отдаваясь в сознании Анки то ужасом, то болью, то
разочарованием.
У него уже кружилась голова, и ныло
под ложечкой. Регент и наставник не просто общались, они плевались
темнотой и ужасной мучительной тяжестью.