- Завтра техники придут телефонную линию на вашем этаже
проверять. Оно бы и хорошо, но только заявку мы своим связистам не
давали и в АТС тоже не обращались. Такие вот пироги, лейтенант, –
хмыкнул Дергачев.
Я молчал, ожидая продолжения.
- Могу ошибаться, но не исключено, что эти два события могут
быть связаны. Ты сам-то как считаешь? – без особой радости
поинтересовался моим мнением начальник райотдела.
- Вы, товарищ подполковник, имеете в виду мой вызов к
комитетчикам и проверку телефонной связи? – не стал я изображать
идиота, поскольку со мной говорили без дураков.
- Имею. Именно это я имею в виду, – согласно кивнул головой
Дергачев. – Мой тебе совет, Корнеев! Никаких крамольных разговоров
по телефону и в кабинете не веди! И вообще, в ближайшее время
постарайся жить спокойно и без приключений. Ты меня понял,
лейтенант?
То, что сейчас происходило в кабинете начальника РОВД я оценил.
Потому что по факту лейтенантом я не был. По факту я был старше по
званию сидящего напротив меня мужика. Мужика, как оказалось, совсем
неплохого. Далеко не каждый начальник стал бы предупреждать
починенного ему младшего офицера, что того взяли в разработку
гэбэшники. Я, как никто другой, очень хорошо понимал, что поступок
Дергачева стоит дорого.
- Понял вас, Василий Захарович! От глупостей воздержусь и
постараюсь не подставляться! Спасибо вам!
К себе в кабинет я возвращался в глубокой задумчивости.
До обеда и после, не разгибая спины, я трудился над находящимися
в моем производстве делами. Время от времени с тоской и печалью
поглядывая на угол стола, где лежала "баранка" по сто восьмой. Не
дай бог, если потерпевший Ворожейкин загнется, так и не открыв
своего рта. В любом случае не следует откладывать в долгий ящик
визит в драматический театр, где подрезали закройщика цеха
декораций. Решив, что храм Мельпомены навещу завтра, сегодня я
занялся делами, сроки по которым уже начинали дымиться.
В великой радости следственного отделения, его начальник из
областного УВД к концу рабочего дня так и не вернулся. Личный
состав, выждав контрольные пять минут, с чувством глубокого
удовлетворения потянулся на выход. Не стал и я печалиться по поводу
отсутствия Алексея Константиновича. Закрыв процессуальную
макулатуру в железный ящик, я тоже поспешил к машине. Перед тем,
как ехать домой, предстояло заскочить в универмаг, где когда-то
директорствовала Соня. Меня там наверняка помнили и отказать в
помощи не должны были.