4
В общем зале таверны было на удивление мало народу. Двое в
кафтанах военного покроя занимались чисткой пистолетов, третий, в
цивильном, перебирал какие-то бумаги и делал пометки. Четвёртый
привлёк к себе внимание щёгольским, неуместным в этой дыре камзолом
ярко-зелёного цвета с золотым позументом: он склонился над писарем
и негромко давал ему короткие указания. Когда стукнула входная
дверь, этот франт мгновенно разогнулся и при виде вошедших
просиял.
– Ну наконец-то! – радостно воскликнул он. – Сей же час доложу
государю.
– Доложите, Данилыч, сделайте милость, – всё так же невозмутимо,
как и ранее, сказала Катя: эту хитрую рожу она тоже хорошо помнила
по многочисленным портретам.
– Разве мы встречались ранее? – удивлённо спросил тот.
– Мы о вас премного наслышаны.
Меншиков – конечно же, это был он – заломил бровь, но промолчал.
Мигом взлетел по лестнице и исчез в коридоре… Минуты не прошло, как
он вернулся и, топоча тяжёлыми сапогами, буквально скатился
вниз.
– Следуйте за мной, государь вас ожидает, – объявил он, смешав в
нужных пропорциях официоз и иронию.
– Исторический момент, – Вадим не сдержался и съязвил, хорошо
хоть вполголоса.
Катя прервала его речь в самом начале – одним предупреждающим
жестом, не оборачиваясь. Если момент и правда исторический, то
лучше ему соответствовать, а не отпускать колкости.
Достаток любого европейского дома по этим временам было
определить очень просто: чем богаче хозяева, тем выше потолки.
Дрова стоили дорого, чтобы протопить жильё, нужно было либо тратить
больше денег, либо делать помещения пониже, уменьшая кубатуру. Этот
трактирчик был из бедных, соответственно, и зазор между
горизонтальными плоскостями лучшего номера гостиницы составлял чуть
больше двух метров. Поэтому человек, стоявший посреди этой комнаты,
едва не касался макушкой тёсаных брёвен потолка. В своё
время Катя не раз видела его самые разные портреты, во всех
возрастах, и узнала с первого же взгляда. Никаких сомнений не
осталось: это Пётр. И взгляд его был устремлён, как и следовало
ожидать, на шведского короля.
– Брат мой Каролус, – с радушным видом сказал он по-немецки,
ступив вперёд с широко распростёртыми руками. – Счастлив, что вы
благополучно доехали. Садитесь, отдохните с дороги.
– Брат мой… Петер, – с явным усилием выдавил из себя швед,
всё-таки решив вести себя по-королевски. – Не скажу, что я рад
обстоятельствам нашей встречи. Однако благодарен вам за тёплый
приём.