На этот раз
сон не отпускал ее до самого вечера.
Странник
расстелил на песке брезент и перетащил на него Линн. Она даже не
проснулась, хотя действовал он довольно неуклюже. Правая рука почти
не слушалась. Предплечье распухло и сильно болело, но ему было все
же лучше, чем ей, хотя и ненамного лучше. Килар подавлял боль,
заставляя раненую руку работать на ровне со здоровой, и это
вызывало все более продолжительные приступы слабости. Укушенное
бедро отекло и покрылось красными пятнами. Странник теперь сильно
прихрамывал. При каждом шаге тупая боль пронзала ногу до самой
поясницы.
Килар
устроил Линн в тени, подложил ей под голову свернутое походное
одеяло и несколько минут сидел на песке рядом с ней. Как бы там не
сложилось, но он попал в удивительную историю. Дорога без начала и
конца. Или конец все же был?
Вечный
путь. Таинственная цель…
«…но
тебе не удастся разгадать ее до тех пор, пока ты не достигнешь
небесного града, как последний крестоносец, пока не преклонишь
колени перед алтарем судьбы, в день, когда на поле при Мегиддо
явится Жнец…»
Он увидит
все это… если выживет, а выжить он обязан. Любая дорога, даже самая
длинная, просто обязана привести к чему-то. И его дорога тоже имеет
свою конечную станцию. Где-то там, затерянный в пыли времени,
Килара ждет мистический небесный град—Новый Иерусалим
или золотая Сибола, или невидимый град Китеж, куда попадают только
чистые духом. Если они подойдут к воротам этого города вместе с
Линн, держась за руки, у него будет повод сказать, что игра стоила
свеч.
Килар
выпрямился и посмотрел из-под руки в сторону гор далеко на севере.
На миг ему почудилось, будто он видит над горизонтом свою
путеводную звезду. В глазах зарябило от обилия утреннего света, и
он опустил голову, смаргивая пот с ресниц.
Ноги
подогнулись, и он рухнул плашмя, прикусив язык от неожиданности.
Лишь спустя несколько минут Странник нашел в себе силы подняться и,
качаясь, поплелся к машине. Он должен бороться за жизнь. Испытания
не закончились. Они только начинались. Между ушами вспыхивали
зарницы. К горлу подкатывала тошнота. Он был болен, и, если не
предпринять действенных мер, болезнь сожрет его изнутри, а точнее
высосет до последней капли, как «головозадые» высасывали тела своих
теплокровных жертв. А значит, ему необходимо лекарство.