—вот бы
увидеть ее хоть раз, подержать на руках. К горлу подступил комок,
но боль казалась уже не такой острой. Связи не успели порваться, но
они ослабли. И Килар, Странник радовался этому.
Алексей
сдался, затих, оставив в наследство лишь слабую тоску и глухую,
затаенную обиду—ощущение, что все не так, все сломалось,
что кто-то холодный и жестокий пришел и отобрал у него важную часть
души. Но обида мертвеца не могла ничего изменить. Дверь в прошлое
захлопнулась, колесо завертелось, и остановить его уже никому не
под силу.
Он встал,
опираясь о выступ стены. Икроножные мышцы подрагивали, словно он
пролежал несколько месяцев в коме и теперь заново учился ходить.
Линн поднялась следом за ним. Ее тоже шатало от усталости и потери
крови.
Он грустно
улыбнулся про себя:
«Мы как
инвалиды на прогулке».
Алексей
наблюдал как она застегивает аптечку и убирает на полку. Ее
стройное, тренированное тело двигалось на удивление гармонично.
Нет, все-таки она ему нравилась. При взгляде на нее по спине
ползали мурашки. Алексей всегда с иронией относился к проявлениям
возвышенных чувств, особенно после того как у них с Юлей не
получилось. Жизненные разочарования сделали его циником. Он знал,
что может совершить роковую ошибку, подставить под удар ее и
себя.
—Тебе больно?—Он заглянул ей в
глаза.
—Да. Немного,—Линн приподняла
забинтованную руку, поморщилась,—
Все не так плохо, как кажется.
Лекарства подействовали. Почему ты спросил об этом?
Отголоски
внутренней борьбы то и дело пробегали по ее лицу.
—Потому, что меня это волнует,—ответил он, не задумываясь.—Но ты ведь хотела
спросить о другом.
На этот раз
она не смутилась:
— Яхочу знать, кто ты, черт возьми, такой и
откуда пришел и…
Линн
запнулась, как будто ей не хватило воздуха.
—Договаривай.
—
Что ты знаешь об узловой
точке?—выкрикнула она,— О
точке отсчета, о долбанном трамплине! Ты ведь что-то знаешь об этом?
Вопросы
улеглись в его сознании на заранее подготовленные места, как
недостающие кусочки пазла. Узловая точка, трамплин… отзвуки сна,
тени среди теней. Смуглая рука, перебирающая четки. Грубый набросок
мира, перевернутого вверх тормашками, прирастал дополнительными
линиями и штрихами.
—Ты думаешь, у меня есть ответы?— Алексей начал сердиться. Его бесила
собственная неспособность выразить блуждающие в голове мысли. А
ведь он в прошлом газетный корреспондент, человек профессионально
владеющий словом.