Я кивнул и удивился такой
предусмотрительности и непритязательности. Человек не попросил
захватить еды или чего-то еще, что может быть необходимо
безработному человеку.
– Диктуйте адрес, –
скомандовал я. – Я закажу такси и чай в онлайн магазине, и нам все
привезут.
– Улица Сурикова... –
отозвался Роман.
– Сурикова? Вы не
ошибаетесь?
Какой столичный писатель не
знает улицу Сурикова в Москве!
– Нет, я не ошибаюсь, –
спокойно ответил Роман.
– Писательский поселок? –
удивившись, уточнил я.
– Да. Я там живу...
Я увидел в этом явный знак
судьбы, места сомнениям: ехать или нет – не осталось.
Всю дорогу в такси я пытался
постичь замысел этой встречи... Кто этот человек? Почему он живет в
писательском поселке? Тетушка оставила ему дом? Он живёт там с
другом-бомжом, забравшись в пустующее здание? Сын писателя в
четвертом поколении?
Спрашивать не хотелось, любой
ответ мог стать преградой потоку мыслей, замерших в ожидании
замысла новой книги, который, я чувствовал, вот-вот должен
проявиться.
Роман сидел молча, не пытаясь
разговорить меня, чтобы понравиться и раскрутить на деньги. Это
безоговорочно выдавало в нем сдержанного и воспитанного
человека.
Утренние дороги были не сильно
загружены. Время не тянулось, оно стремительно приближало меня к
разгадке. В какой-то момент пришло осознание, что я не хочу попасть
с этим человеком в его дом, чтобы не разрушить тонкое предвкушение
интригующей истории его жизни и падения. Очень не хотелось услышать
что-нибудь простое и тривиальное. Мне казалось: чуть больше
времени, и сознание писателя создаст тот шедевр, который каждый
пишущий человек ожидает от своего следующего
произведения!
Если бы я мог знать, что
ожидает меня впереди... Как бы я поступил? Кинулся бы прочь от
этого нового знакомого? Не знаю. Но жизнь оказалась ошеломительнее
моих фантазий!
Мы подъехали к старенькому, но
опрятному заборчику, поддерживающему живую изгородь, которая
тщательно скрывала дом от посторонних глаз.
Двор был аристократически
запущен. В нем не было мусора, но не было видно и приложения руки
хоть какого-нибудь, пусть и не профессионального, но
садовника.
Сам дом был по современным
меркам небольшим, но по советским – огромным, хотя и
одноэтажным.
– Да. Здесь раньше жила
большая семья моего деда, – комментировал Роман, сопровождая меня
по тропинке между громадных сосен и очаровательных в своей
оставленности плодовых деревьев и кустарников. – То есть не его
самого, а его родителей. Но сам дом – это заслуга деда. Он его
построил и постоянно достраивал, деля между семьями своих братьев и
сестер. Внуки, конечно же, хотели раздербанить фамильное гнездо, но
вышел запрет на продажу домов в этом поселке. И мои родители,
заработав в 90-е, выкупили все доли и расселили родственников, а
дом оставили себе. Теперь здесь живу я.