— Оля, а ты все растешь и растешь! — тоном змея-искусителя
мурлычет Сенька и стреляет глазами в вырез её жилета. — Твой
пластический хирург еще не делает тебе скидку?
— Не-а. Только мужикам, которых я к нему привожу, — отбивается
Михайлова, но улыбается Сеньке все-таки заигрывающе. Оно и понятно.
У него и пиджачок подороже, и пузо из-под рубашки не проступает как
у Тефтели.
— Мы тут разговаривали о делах, — пыхтит Андрюха, пытаясь отжать
себе обратно внимание Михайловой, но тут уже за дело берусь я.
Мне-то до Михайловой парралельно, но помочь другу — святое дело.
Тем более, я-то знаю, как сильно он болел ею с шестого по
одиннадцатый класс. Подозреваю, что только ради неё и приперся
сегодня на эту гребаную встречу. Пусть хоть пятнадцать лет спустя
гештальт закроет.
— Андрюха, спасай, — хлопаю Тефтелю по спине, отвлекая от
парочки, облизывающейся друг на друга, — жрать хочу — подыхаю. Где
тут фуршет, на который я не скидывался?
Тефтеля бросает последний взгляд на Юльку, но она уже
заинтересованно щупает Сенькин бицепс. Этот гарнизон для Тефтели
точно потерян. А пожрать Андрюха всегда любил. И желудок его об
этом вспоминает — издает печальное поскуливание.
— В актовом зале столы накрывали, — сдается Тевтонцев и сам
отворачивается от места своего поражения.
Я не люблю оборачиваться назад. Потому и не хожу по всем этим
идиотским встречам выпускников. Наверное, потому, что всякий раз
вопреки всем успехам чувствую себя идиотом.
Ну кому мне тут что доказывать? Тефтеле? Который пару лет назад,
когда я сидел без работы, “щедро” предлагал мне вакансию
чернорабочего в его бюджетной конторе, когда у меня выходное
пособие по сокращению было в три раза больше, чем их зарплата.
Или, может, зайти к математичке Тамаре Михалне и улыбнуться во
всю пасть: “Ну что, Тамар Михайловна, как думаете, можно купить на
зарплату дворника, которую вы мне пророчили, хоть даже вот этот вот
галстук?”
Наверное, лет семь назад я бы так и сделал. Или как Сенька —
нашел бы пятую точку поаппетитнее или спортивного интереса ради
проверил бы, как умеет работать языком вчерашняя тихоня
Соколовская. Зачем-то же нужны её губы-пельмешки?
Семь лет назад — это было бы прикольно. Семь лет назад уже я, а
не Тефтеля, пижонил бы дорогими часами и понтовался бы стильным
спорткаром, брошенным на стоянке.