Он, вообще, не особо любил церемонии, помпезность и вычурность.
Все это показное богатство... Тьфу! Перед кем им топорщить перья?
Перед подданными? Те и так боголепно млеют от одного только
упоминания имени Великой Богини, или ее сыновей. Иностранцам же все
равно не увидеть, ни великолепия арасских дворцов, ни прекрасных
картин в залах Речного Замка. Хотя, сам Замок теперь может узреть
каждый любопытный нарвазец, рискнувший подобраться к реке. И какой
бес, вообще, принес сюда мать?! Вторжение полностью отдано
ему-Даниэлю на откуп. Все продумано, обговорено, точки в спорных
вопросах поставлены. На войне он – царь и бог. Армии подчинены ему
напрямую. Не дай Кэм-создатель, Сара сейчас полезет не в свое
дело!
***
Развалившись на герцогском троне, мать внимательно слушала отчет
Даниэля о нарвазской кампании в целом и взятии Индара в частности.
Кроме них двоих в большом зале приемов не было ни единой души. Не
считать же людьми четверых немых великанов, что статуями застыли у
матери за спиной с оголенными мечами наизготовку – застать Сару без
этих живых атрибутов власти имелась возможность лишь в ванной, да и
то Даниэль до конца не был в этом уверен. Взращенные с младенчества
слуги-охранники сопровождали свою хозяйку всегда и везде: будь то
пир, прием, встреча с кем либо из Ангелов, или прогулка по саду.
Традиция таскать за собой безмолвных амбалов уходила корнями ко
временам предшествующим его рождению, так что Даниэль еще с детства
привык считать немых воинов мебелью. Когда-то давным-давно мать и
ему предлагала обзавестись подобным эскортом, но Первый Ангел
слишком любил одиночество, да и не видел нужды в дополнительной
защите лучшего бойца Сарии, коим считал себя с молчаливого согласия
братьев.
Несмотря на проделанный путь, выглядела мать, как всегда,
великолепно. Роскошные волосы, скатываясь черными водопадами по
оголенным плечам, обволакивали изящную фигуру Богини невесомым
блестящим коконом. Снежно-белое короткое платье в обтяжку не
скрывало, а только сильнее подчеркивало девичью упругую грудь и
крепкие бедра. Ярко-голубые глаза сверкали льдинками из-под тонких
бровей. Покрытые серебристой помадой полные губы в недовольстве
жались друг к другу. Маленький немного вздернутый нос еле заметно
подрагивал в такт с частым дыханием. Тонкие, увитые браслетами руки
спокойно лежали на подлокотниках, не в пример, качающейся
вверх-вниз миниатюрной ножке, обутой в серебряную же узкую
туфельку, расшитую кристаллами хрусталя.