Видимо, я снова вырубился, потому что
пришёл в себя от очередной переклички.
- Граждане Новиков, Гололобов,
Приходько, Мартиросян на выход.
- А я? - приподнялся я на локтях.
- Казаков, очухался уже? Ну
вставай.
- Так идти? Мне бы одежду.
- Стыдно стало? Уже опозорился,
поздно о стыде вспоминать, - ехидно ввернул Николаич.
Да похрен, не такой я и страшный в
свои сорок пять. Прикрывшись руками, я попытался идти за
остальными. Шлось с трудом. Качало из стороны в сторону, а главная
беда - я себя не узнавал. Не узнавал длинных в кудрявых волосах
ног, впалого живота и главное своё богатство тоже не узнавал. В
первый миг я прифигел, но понял, как глупо смотрится голый мужик,
изумлённо таращащийся на собственные причиндалы, и побрёл за
остальными. К плану прибавился ещё один пункт – посмотреться в
зеркало.
Как ни готовился я к любому
результату, видеть в зеркале чужое отражение было шокирующе.
Помятая физиономия, это понятно. Но то, что эта физиономия
совершенно не моя и на добрых четверть века меня моложе, вот где
вопрос. На меня таращился молодой пацан, который с бритвой едва
знаком. На вид двадцать-двадцать два года. Худощавый, среднего
роста. Европейский тип лица, волосы тёмные, коротко стрижены,
особых примет нет.
Я поймал себя на том, что мысленно
составляю ориентировку.
- Налюбовался? Забирай своё барахло,
- пренебрежительно швырнули мне ком одежды.
- Это моё? – уточнил я.
А вдруг эти куцые брючки и клетчатая
рубаха не первой свежести не мои всё же. Трусы-семейники, сто лет
таких не носил, белая майка. Куртка опять же на широкой резинке по
подолу. В ответ прилетело стандартное про алкашей. Понятно, значит
мои. Придётся брать, что дают, не голышом же ходить.
После одевания полагалась лекция о
вреде пьянства. Всех уже загнали в аудиторию, а я ещё копался. Так
хреново с похмела мне ещё не было. А опыт у меня богатый. Так что с
уверенностью могу сказать, что вчера это тело употребляло какую-то
дрянь, имеющую очень отдалённое родство с этиловым спиртом. Меня
колбасило по-страшному, поэтому я никак не мог попасть в рукава и
застегнуться. Завязать шнурки и вовсе казалось невыполнимой
миссией, поэтому я их просто упихал за борта ботинок. И вот я
копался под неодобрительными взглядами технички, которая три раза
прошла мимо, а дежурные Николаич с Барсуковым принимали очередного
постояльца. Тот активно протестовал и нарушал общественное
спокойствие, поэтому его вязали по рукам и ногам.