Так и рос наш паренёк.
Рос ни низок, ни высок,
ни широк, ни "хил" в плечах,
не могуч, но и не чахл.
В общем, рос парнишка в меру.
Октябрёнком, пионером.
В меру боек, говорлив,
только чуточку ленив.
Был он в школе середняк:
длинный ряд годков учёбы,
знаний дебри и чащобы,
проходил он кое–как.
Не давал себя в обиду,
(не бежал реветь домой),
в школу шёл примерный с виду,
а из школы – бог ты мой!
Деревенские привычки!
Драл девчонок за косички.
Дрог до зуб–на–зуб на речке.
Спал зимой на русской печке.
Грязь месил дубелой пяткой,
воробьёв пугал рогаткой,
лёд сосулек грыз в капель,
нараспашку шёл в метель.
Не считалось за слабинку
с кошкой, псом дружить в обнимку, —
засыпал, и вместе ел.
И ни разу не болел.
И не помнит, был ли грустным.
Говорил по–русски вкусно,
чуть врастяжку, чуть на "а", —
по наследству речь дана:
бабкин тон и склад всей речи,
хоть теперь уж та на печи,
а когда–то ведь была -
(божий дар натуры русской?) —
нет ли дел, иль есть дела,
по порядку вдоль села -
ля–ля–ля, да ла–ла–ла,
белой лебедью плыла,
иль катила чуть впритруску…