Храм Унгарда
вздымался огромной черной скалой, теряясь вершиной в сизой дымке,
заменяющей здесь небо. Во всей этой серости лишь ауры людей
выделялись цветными пятнами. Светясь всеми цветами спектра, они
ползали по площади подобно армии гигантских светляков. До меня
доносилось эхо их мыслей, простых и скаредных.
Вон тот ловкий
бородач из ювелирной лавки, пытающийся впарить знатной даме колье с
самоцветами – явный мошенник. Говорит убедительным тоном и врет
напропалую, о чем свидетельствуют зеленовато-желтые вспышки в
верхней части его ауры. Он обернут ложью, словно
гирляндой.
Впрочем, дамочка
та еще штучка. Грязновато-коричневая каемка в районе ее бедер
говорит о неумеренной похоти. Все ясно – покупает колье на деньги
мужа, а демонстрировать собирается любовникам. Ее нечистые мысли
растекаются по поверхности ауры радужными разводами, словно
бензиновая пленка по воде.
Муж
любвеобильной дамы, пузатый и важный, в окружении слуг
прохаживается вдоль торговых рядов. Он весь окутан полупрозрачным
флером собственной значимости. Его представления о жизни
незатейливы и видны с первого взгляда даже такому неопытному чтецу
аур, как я: все решают деньги, все женщины продажны, все
простолюдины тупы.
Я чувствую
внимание Беллы и оборачиваюсь к ней. Сегодня моя наставница без
своей сверкающей защиты. Ее аура чудесного цвета морской волны с
фиолетовыми и зелеными переливами. Я уже знаю, что аура
наследственных магов не сплошная как у простых людей, а состоит из
переплетенных энергетических волокон-нитей, благодаря чему,
многократно возрастает ее устойчивость к внешним
воздействиям.
Однако по этим
волокнам легко определяется магическая сущность носителя, поэтому
Белла набросила на себя маскирующий флер, что-то вроде размывающего
светофильтра. Сильный маг, конечно, легко распознает обман, но
откуда им тут взяться, сильным-то?
– Ну, как
впечатление? – поинтересовалась волшебница.
Я еще раз бросил
взгляд на площадь. На расстоянии трудно было определить, что мучит
этих людей. С одной стороны, на них светящейся пыльцой лежала
надежда и в тоже время ауры их были запятнаны страхом.
– Они боятся, –
сказал я.
– Боятся… –
протянула за мной Белла, и по тону неясно было, соглашается или
нет. – Людям свойственно бояться, поэтому страх самый действенный
инструмент принуждения, наряду с заблуждениями и
комплексами.