Заканчивая практику в детской больнице, Гришка грезил о «скорой
помощи», где как раз появилась детская бригада, выезжавшая только к
детям. Внезапно оказалось, что врачей для детей всего двое, поэтому
дежурство несли посменно, стараясь всегда быть для малышей и тех,
кто повзрослее.
В этот воскресный день Гриша собирался на суточное дежурство,
думая о том, что после можно будет пригласить Катьку из детской
погулять по набережной. Юноша поцеловал мать, улыбнулся отцу и
вышел из дома. Быть молодым — самым молодым доктором на подстанции
было неплохо. Летнее солнце светило с голубых небес, согревая город
Ленина.
Вызовов не было, как будто все болезни исчезли, поэтому доктор
Нефедов-младший поскучал некоторое время, а к полудню вышел к
машинам, чтобы погреться на солнце, да позубоскалить с водителями.
Скучно было просто неимоверно. Но потрепаться Гришка не успел —
внезапно ожили репродукторы.
— Граждане и гражданке Советского Союза, — объявил репродуктор.
В первый момент Гришка замер, но потом успокоился. «Наши прогонят
фашистов». Многие так думали в тот день, многие.
В понедельник Гриша отправился в военкомат, где ему почти без
слов указали на дверь. Узнав дома, что папу взяли, юноше стало
обидно до слез, но его отец посадил сына напротив себя, принявшись
объяснять простые для себя истины.
— Гриша, ты один из двух детских врачей скорой, — проговорил
отец. — Таких бригад немного и по приказу Месселя тебя не могут
призвать. Твой фронт здесь!
— Но, папа! — хотел возразить молодой врач, на что отец покачал
головой. Пришлось смириться.
Первая тревога была объявлена на следующую ночь, а потом, слушая
по радио это «оставили», Гришка понимал, что все не так просто.
Отца направили на санитарный поезд, поэтому время от времени он
бывал дома, а когда нет — посылал письма. Эти письма Гриша с мамой
— Алевтиной Георгиевной — зачитывал до дыр и тем страшнее был серый
конверт. Простой серый конверт, принесенный почтальоном. Мама выла
от горя, просто кричала и не могла успокоиться, несмотря ни на
какие препараты. Так не стало папы. Через неделю почтальонка Светка
из соседнего парадного, пряча глаза отдала Грише еще один конверт —
такой же серый, как и первый. Юноша не отдал его матери. «Пусть для
нее он будет жив».
Город бомбили, каждая бомбежка уносила жизни. Куда-то уходили
детские болезни заменяясь переломами, контузиями, осколочными
ранами. Даже у малышей! Под бомбами гибли и врачи, поэтому вскоре
Гришкина бригада работала и по взрослым, и по детям. А сны все
продолжались и в них была своя война. Свои фашисты, свои
павшие…