Тут беглый толмач чевой-то закашлялся. Гераська с тревогой
покосился на Старика, но тот смотрел в землю.
– Короче, мужики, я теперь за вас, как за родню. Как за стаю
свою, – Дурной опять начал плести свои чудные речи. – Поклон вам до
земли, как тут говорят.
«Почему тут?» – пожал плечами Гераська. Но опять промолчал,
потому как все сидели, будто всё понимали. Чево он станет себя
дурнем выставлять?
– Ну, и что дальше-то деять? – негромко спросил кто-то в
темноте.
– Вы меня спрашиваете? – изумился Дурной. – Я-то думал: это у
вас мысли есть. Вы-то чего хотите? Я понимаю, за чем Тютя пошел –
за волей. И Мезенец – он за землей. Гераська… он за компанию! А
вам-то что не сиделось? А, Козьма? Ивашка?
Козьма только сопел чайником, а Ивашка Иванов плечами пожал:
– Я сбёг не ко хорошему, а от плохого.
– Не веришь, сталбыть, в Кузнеца?
– То, что ему от Хабарова в наследство досталось – никому не
поднять.
– Тут ты прав, Делон, – кивнул Дурной.
– Чего?
– Неважно, – отмахнулся Сашко и возвысил голос. – Ну, коли
мыслей у вас нет, то давайте делать то, что я предложу.
– А чего ты предложишь?
– Волю государеву сполнять! – снова заулыбался Дурной.
– Это как это? – не выдержал Гераська, забыв о солидности.
– Потом скажу. Но первым дело у меня не просьба будет.
Требование. Мы здесь в полной… В тяжелом положении мы все теперь.
Трудно нам будет. Поэтому нельзя нам грызться друг с другом. И
подлости творить. Сгинем все к хреням! Давайте все поклянемся,
прямо здесь и сейчас, что будем впредь друг за дружку! Что никто
над другими вставать не будет! Что никто зла не замыслит, и каждый
на помощь придет в трудный час!
Старик резво вскочил на ноги.
– Богородицей клянитесь, остолопы! – даже в ночи Гераська видел,
как грозно сверкают очи Тимофея. – Матерь Божью в свидетели
призывайте!
Подельники нестройно начали призывать высший догляд. Замелькали
крестящиеся руки. Старик приметил, как замешкался Ничипорка, и тут
же отвесил ему крепкий подзатыльник. Гераська сразу закрестился
часто и истово.
– От то любо! – пробасил дончак Тютя. – От то по-казачьему!
– Ну, так что за воля государева? – не утерпел опять
Гераська.
– Острог здесь поставим. И пашню заведем. Как Зиновьев и
приказал. Кузнец в этом году уже точно не сделает. А мы –
сможем!
– Это дело, – оживился Тимофей Старик. – Ежели приказной нас
достанет – будя чем откупаться. Мол, за общее дело радели.