Сказав это он отдал команду грузиться. Стоило спешить, ибо вдали
заметили крупный отряд, видимо из Эццоатойя.
– Эде, – спросил кормчий его корабля, когда командир сам взошел
на борт и встал на корме. – А почему только шесть? Мы же можем
больше взять!
Атотола хитро усмехнулся.
– А что бы они мое предложение воспринимали как невероятное
стечение обстоятельств и уникальный шанс. О! Смотри.
И действительно. От толпы носильщиков отделилось двое и побежали
к кораблю Атотолы.
– Мы! Нас! Возьмите нас! – кричали они на ходу.
Им протянули руки и рывком втянули на борт. И тут следом
качнулась как бы не половина от всей толпы томатланцев.
Весла уже оттолкнули корабли от берега, но добровольцы псыпались
прямо в воду с криками взять их. Выдернули прямо из воды целый
десяток, перевыполнив квоту Атотолы вдвое. Но многие так и остались
стоять по грудь в воде протягивая руки. Увы. Корабль ушел.
Снова на проходе разрядили арбалеты по плотной толпе вооруженных
людей на берегу. Были ли там астеки или нет, трудно было понять. Но
то что мертвецов там прибавилось это точно. Пусть боятся, решил
Атотола.
Выйдя в море, совершили обряд захоронения воинов и вскрыли горло
двоим пленным, принеся положенную жертву Матлалкуйе. И на этом
вылазка Атотолы закончилась. Пора было возвращаться домой. И так
уже задержался относительно оговоренного срока. Жена наверно
волнуется.
(1) Чипактли (науатль) - крокодил.
***
Зьяна взирала с высоты помоста на взволнованную толпу на
площади. На этот раз тут были не всякого рода старосты, а обычный
городской люд и жители ближайших сел. Поводом для бунта стал
массовый арест молодых пар заключивших брачные союзы уже после
оглашения «Четырех правил жизни». Время специально выждали, что бы
отступников накопилось побольше и что бы закончились очередные
работы в сельскохозяйственном цикле. И когда Зьяна отдала приказ,
со всех концов Томатлана пошли вереницы невольников, связанных
теперь уже не только узами брака, но и банальной веревкой.
Ропот поднялся изрядный и наместники на местах его подавляли
даже силой оружия. А вот в столице Зьяна сама захотела сказать
несколько слов и для этого вырядилась в эффектную обновку. На ней
сиял серебром почти такой же доспех как у мужа, только не из
позолоченного, а из посеребренного железа.
На изготовление этого доспеха у Кимичина и Чапулина ушло почти
три месяца. Буквально на днях мастер золотых дел привез его своей
хозяйке и теперь стоял в оцеплении толпы и любовался как своим
творением, так и реакцией окружающих. Впрочем народ реагировал
скорее на гневную проповедь госпожи, чем на ее внешний вид.