Крестоносец недоуменно пожал плечами.
Боромир немного засуетился и хлопнул себя ладонью по лбу и
вскочил.
- Ой! Как я мог забыть! Там же это… Селяне. На покос. Ой, на
пахоту. Ну… В поле. Надо это… Протабелировать, вот. Короче, мне
пора.
- Сидеть, - негромко сказал успокоившийся Дымов. –
Рассказывай.
- Чего? – староста посмотрел на посадника кристально честными
глазами.
- Пять, - отчеканил Дымов. – Четыре. Три. Два. О…
Боромир судорожно сглотнул и примирительно вскинул руки.
- Все, все! Не надо! Я дал ему дом. На старом кладбище. С
гарантией, что как смотрящий за местностью буду предупреждать о
наездах и больших рейдах. И, что не трону пока границ языческого
кладбища не нарушает. Но он иногда выползал, и приходилось
напоминать, кто тут…
Ставросий взорвался.
- Ах ты!!! Тля подзаборная! Борода бедовая! Со слугой и рабом
тлена договариваешься? Зло и тьму укрываешь? Стучишь и
наушничаешь??? Уууу! Змея подколодная! Именем Господним я…
- СТОООП! – заорал Кондратий. – Стоп! Ставросий,
уймись!
- Не уймусь! Он погост и деревни от таких оборонять обязан! Без
жалости! Прокляну!
- Ставросий! Сядь! Рыцарь, ты тоже сядь. Сейчас разберемся.
Боромир. Как ты до такого дошел?
Могучий староста как-то ужался, и затравлено глядел на
служителей церкви и помрачневшего Дымова.
- Три года. Мы договорились на три года. Жалко мне его стало.
Одинокий он был, весь мир против него… Он, когда из леса вылез,
весь пораненный, хэпэ в красной зоне, на глазах слезы… Не смог я
тогда его добить. Не поднялась рука. А потом… Потом… Почти
подружились. Хоть и слуга он был Разложеню, и раб его безвольный,
но чувствовалось, не по своему желанию… Просил он лишь о передышке.
Перекантоваться где-нибудь, где его Хозяин Тлена не засечет. А где
лучше всего прятать? Правильно, среди подобного. Вот, я и позволил
на старом кладбище обосноваться. Туда все равно никто своей волей
не ходит. Вот так. Он там жил и никого не трогал, только иногда
вылезал страхом подзарядиться. Вот и все. А я всех предупреждал,
чтоб туда не совались. Даже запрещал. Вот, только этого не успел… И
вот, как оно вышло… Может… Перевоспитался бы?
И Боромир неожиданно всхлипнул.
- А я? - Тихо сказал Пендаль. – И… И другие… Он, Лихоман этот,
не к ночи будет помянут, в рабство людей забирал. И как консервы
использовал. Знаешь, сколько на нем загубленных душ? И стало быть
на тебе. Тоже.