В это время, батюшка Ставросий снова пошел в церковь, освящать
крест. Там, на святой земле и ауры мощнее получатся, сказал он.
Пока суть да дело, Пендаль успел основательно напоить колобка.
Того с непривычки развезло, он попытался петь, но получалось одна
нота «ми». Хотя и в разных октавах. Тогда Фофан решил сплясать, но
его шатало и вело. Новоприобретенные ножки подвели, он упал и
тихонько посапывая уснул.
- Совсем разучилась пить молодежь, - покачал головой Пажопье
прикладываясь к своей любимой «Изабелле». – А ведь этот еще из
лучших…
…
- Вот, - батюшка протянул Константину, играющий
желто-голубоватым сиянием крест. – Возьми в десницу. Плашку с
умением – в шуйцу. Теперь за мной повторяй… Да крестом себя
знаменуй. Хочешь католическим, хочешь православным… Неважно. Все
под единым Богом ходим.
Константин, как велено, усердно, и не пропуская ни слова начал
вторить святому отцу постепенно возвышая голос:
- Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица
Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск
от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и
знаменующихся крестным знамением, и в веселии глаголющих: радуйся,
Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняяй бесы силою на
тебе пропятаго Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшаго и
поправшаго силу диаволю, и даровавшаго нам тебе Крест Свой Честный
на прогнание всякаго супостата. О, Пречестный и Животворящий Кресте
Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со
всеми святыми во веки. Аминь.
- … АМИНЬ!!! – уже выкрикнул крестоносец.
С абсолютно чистого неба раздался оглушительный гром, земля
задрожала, с крыш крестьянских изб посыпалась солома, а все
окрестные куры внепланово снеслись. По ошибке снесся даже один
петух, чему очень удивился. Другие петухи посмотрели на извращенца
с осуждением.
Колобок приоткрыл глаз, сказал: «Миии…» и снова заснул. А вот
Константина снова вставило. Даже, гораздо сильнее, чем при
достижении сотого.
Он так крепко сжал кулаки, что плашка рассыпалась пылью, а на
Кресте навечно остались вмятины. Тело Полбу выгнулось дугой, он не
в силах сдерживать переполняющий восторг заорал. Рухнул на колени,
и истово, как умеют лишь глубоко верующие люди закрестился. Путая
православное крестное знамение и католическое. Между крестом и
крестоносцем пространство заискрилось, искривилось и исчезло. Они
слились, прошли сквозь друг друга, дополнили себя, и вечная связь
была установлена.