- На дворе мнется, зайти боится.
- А чего боится? Били?
- Да как можно, юродивого немца-то!
- Отколь думаете, что немец?
- Да лопочет чего-то, бубнит, гудит будто немой, безъязыкий.
Немец и есть.
- Боромир, ты же говорил на латыни он разговаривает?
- Да я чего? Я ихнее бормотание неразумию. Так, попадались по
молодости… кхммм… Неважно.
- Ну ладно, - хлопнул в ладоши посадник. – Го посмотрим.
6. «2»
- Чего посмотрим? – спросил Боромир.
- А, да не обращай внимания, - махнул рукой епископ. – Вечно
этот… ммм… раб божий, какие-то словечки вставляет. И где берет-то,
где нахватался…
- Не придирайтесь. Пойдемте Прибывшего смотреть.
И трое друзей вышли. А четвертый, так и не проронивший за все
время ни слова остался. Посидел минутку, сгрыз пряник, запил
ядреным квасом, уменьшился до размеров мышки, и спрятался за
веник.
Константин за недалекую дорогу от сарая до дома старосты три
раза отдыхал и десяток раз падал. Тело, будто чужое. Ноги
заплетались, несильный ветерок сдувал на обочину, перешагнуть
валяющуюся ветку – уже половина подвига.
В широком дворе, явно через-чур зажиточного пейзана,
непреодолимой преградой стала лестница в четыре ступеньки, ведущая
на крыльцо. Трое бородачей, видно, хотели помочь, а то и понести
несчастного, но рыцарская честь не позволила Полбу принять помощь
грязных пейзан. Хотя… Не таких уж и грязных. Почище большинства
ноблесов будут, с удивлением и внезапной досадой отметил про себя
барон. Но тут же поправился, телесно они может и чище, но ведь
главное – чистота духовная, внутренняя. И тут с
рыцарем-крестоносцем, воином Господним, не им тягаться. Даже и
сравнивать смешно. За такое сравнение и по лбу можно. Даже нужно.
Но не себе же…
Эх, найти бы местного барона, да преломить копье… Только,
вот незадача, копья нет, доспехов нет, коня нет… Правильной
координации движений и той нет. Вот и стоял Константин, переминался
с ноги на ногу, цеплялся за перильца, а даже на первую ступеньку
залезть не мог. От ярости и гнева на самого себя Полбу начало
трясти. Крупную, бившую тело барона дрожь, любой не знавший
бесстрашного рыцаря, легко мог принять за проявление панического
ужаса.
Но Полбу – очень настойчивый рыцарь, привыкший превозмогать. И
когда на крыльцо вышли трое приведших его мужичков, а за ними еще
трое незнакомцев, Константин на карачках уже долез до третьей
ступени. Белая полосочка, почти полностью опустела, в голове рыцаря
шумело, перед глазами все плыло. Но он, не был намерен
останавливаться на достигнутом. Вот перелезу четвертую ступень, там
уже и умру, пообещал себе барон. Не раньше.