- Отче наш…
Дерево скрипнуло, наклонилось, обхватило Константина
ветвями-лапами и потянуло вверх.
-… иже еси на небесссссссиииииииииииии!!!
27. Батюшка Ставросий.
Волки сидели под могучим кедром уже третий час.
Облизывались и следили за дергающимся метрах в семи над землей
обедом.
Конечно, рыцарь висел в безопасности. Вы, должно быть, думаете,
самое время помолиться, дочитать Отче Наш, призвать молнии… Ага!
Щас! Возможно, очередной «Аминь» и разметал бы стаю, но одна из
ветвей, скорее всего случайно, а может и нет, заткнула рот
крестоносца огромной шипастой шишкой. Потому, получилась ситуация
поистине патовая. Ни одна из сторон не могла добраться до другой,
или хоть как-то навредить. Барон, более-менее свободно, шевелил
только пальцами и ступнями. Он даже головой вертеть не мог – две
ветви зафиксировали его пушистый череп словно в тисках.
Не будь меч волшебным, и не приклейся к ладони намертво – давно
бы выпал. Все тело затекло и ужасно болело. Но рыцарь не ныл и не
жаловался. И не только из-за шишки во рту. Хотя, большей частью,
из-за нее. Но не таков Полбу, чтобы впадать в уныние. Его утешение
и опора – вера, щит – непреклонность, защитник его – сам Христос. И
крестоносец, в отличии от любого нормального человека давно бы
сошедшего с ума, расслабился и молился про себя. И даже немножко
поспал.
Короче, вопреки здравому смыслу, за себя Константин не боялся
вовсе.
Он немного беспокоился за Пендаля, как никак, доверился человек,
рассчитывает на покровительство. И несмотря на то, что официальный
договор ими еще заключен не был, Константин чувствовал за кандидата
в слуги ответственность. Барон за своих горой стоял, и обижать
никому постороннему не позволял. Всегда обижал лично,
самостоятельно. Мог и прибить, и покалечить, но, если это позволяли
себе другие – мстил страшно. Внушало надежду то, что за несколько
часов прошедших с момента его пленения кедром, Пажопье так и не
вышел к стае. Не иначе Дева Мария стопы корзинщика в иное место
направила. А то съели бы толстячка вместе со стопами. И лаптями на
них.
Но более всего, рыцарь переживал за... А вот и не за княжну. И
даже не за колобка. А за свою репутацию в глазах Боромира и
Дымова.
Почему?
С его точки зрения – Данунашка невинное дитя, и погибели этого
чистого создания Господь не допустит ни под каким предлогом.
Колобок – вообще существо хоть и непонятное, но вполне способное
постоять за себя. Полбу уже давно сопоставил его визг и внезапную
слабость дружинников.