Включал он сдачу инструкции по
производству полетов в районе аэродрома, а также карты района
полетов. Только нужно было не просто показать на ней элементы
структуры воздушного пространства, высотные препятствия,
характерные ориентиры и остальные отдельно стоящие деревья в
радиусе 300 км от контрольной точки аэродрома, а всё это надо
нарисовать по памяти.
Если в прошлый раз, как-то всё прошло
на «пол шишки», так сказать, то теперь надо было сдавать
по-взрослому. Похоже, что новый штурман эскадрильи оказался другом
Швабрина. Да у них даже выражение лиц одинаковое!
Мы с Максом как-то проскочили. Ко мне,
видимо, придраться не к чему было. Макс - командир группы, а им
бывали послабления. Да и он сам достаточно хорошо знал штурманскую
подготовку. А вот Костян и Тёма зависли.
Дело дошло до комэски. Зачёт им
поставили, но авансом, а сам Ребров провёл разъяснительную работу
так, как он умеет. В первый день полётов Тёма пересказал основные
тезисы.
- Изрежу, как свиней! Ты чего такой
неровный круг полётов рисуешь, Рыжов? Дальтоник, что ли? - передразнивал он Реброва. - Я обтекал в
кабинете. Думал то ли смеяться, то ли плакать!
- Одним глазом надо было так, а другим
по-другому, - сказал Макс, помогая техникам снимать чехлы с нашего
борта.
- Штурмэска закусился в общем на нас.
Есть слух, что они с Нестеровым где-то на пьянке чего-то не
поделили, - говорил Костян, помогая технику убирать
колодки.
Мимо шли к своему самолёту Баля со
своей группой и инструктором. Естественно, что мы с ним обменялись
«приветственными» взглядами.
- Засмотрелся, Родин? - спросил со
спины Нестеров, когда я застыл перед посадкой в кабину.
- «Хороший» знакомый просто. Удачи
хотел пожелать, - сказал я, садясь в переднюю кабину.
- Ага. Летом на лавочке он со своей
бандой тебе тоже удачи желал?
- Запомнили, значит, товарищ майор. Я
в руках себя держу, не переживайте.
- Если буду переживать, то и курить
начну опять. Ты уж постарайся, чтоб так не получилось. Ирина меня
убьёт. Читай карту перед запуском.
Вот и снова я на взлётной полосе.
Запросил разрешение на взлёт, проконтролировал направление,
закрылки во взлётном положении и рычаг управления двигателем
перевёл в положение «Максимал». Разбег, на скорости 140 км/ч подъём
носового колеса, а на 160 км\ч отрыв.
- Высота 20 шасси... убрано, - сказал
я по внутренней связи Нестерову.