Почему?
Может, хотела понять, каково это, когда тебя обнимает… кто-то, кто не является твоим “братишкой”? Что я при этом должна почувствовать?
Я сидела, пила пиво и чувствовала… разочарование. Потому что никаких особых эмоций по поводу близости Мишки не ощущалось.
Наоборот, рука мешала, хотелось ее убрать…
Я и убрала.
А Мишка настырно положил ее обратно, да еще и приятнул меня к себе.
Мне это очень не понравилось, и я, пользуясь тем, что никому вокруг не было до нас дела, повернулась к нему, желая сказать что-то резкое.
И как-то так получилось, что именно в этот момент он потянулся ко мне и поцеловал!
Я настолько удивилась, что застыла и пару мгновений даже не реагировала на слюнявый, совсем неприятный поцелуй.
А затем, когда осознала… Уже было поздно реагировать.
Мишку от меня оторвало какой-то невероятной силой, а в круге костра внезапно сделалось очень шумно и тесно.
Оглушенная, я не сразу поняла, что происходит, откуда здесь Ванька и Тим? И почему Ванька, оскалившись, трясет Мишку, а Тим, рыча предупреждающе, стоит рядом в стойке, прекрасно дающей понять всем окружающим, что вмешиваться не стоит.
Выглядело это в темноте ночи и потрескивающем костре инфернально и страшновато.
А еще невероятно глупо!
Ведь мгновенно стало ясно, что случилось! Парни приехали ко мне, пошли искать по лагерю и увидели наш с Мишкой случайный поцелуй!
Ну и что? Из-за этого такое устравивать?
Да что обо мне подумают другие вожатые?
Мгновенно разозлившись, я отважно кинулась на спину Ваньки, повисла, словно мелкая собачонка на медведе, колотя его кулаками и вопя:
— Отпусти его! С ума сошел? Отпусти!
Из-за плеча Ваньки виднелось уже совершенно синее лицо ни в чем не виноватого Мишки, и мне стало страшно, что он его задушит!
Вокруг все бегали, кричали, рычал Тимка, и никто не решался подойти к бешеному Ваньке!
Я завизжала и зубами вцепилась мочку уха Ваньки.
Он вздрогнул, повел плечами, отпустил Мишку и попытался достать меня из-за спины.
Но я спрыгнула сама, предусмотрительно подальше, постояла немного, оглядывая картину испорченного костра, бледного до зелени Мишку, хрипящего земле, суетящихся рядом с ним вожатых, и стоящих над всем этим безобразием и спокойно смотрящих на меня Ваньку и Тимку, кажется, совершенно не ощущающих своей вины. Даже наоборот, судя по злобным взглядам, мне желающих что-то предъявить!