Риммор прислушивался к себе. Самым важным для него сейчас был контроль над ситуацией. Даже его, видавшего виды бога, поражала сила ребёнка, который теперь был его надеждой. Он понимал, что будь он просто магом, его дух отошёл бы в сторону, уступив тело этому малышу. Морской Бог уже разобрался, что с этим ребёнком так просто ему не справиться. С ним лучше дружить и потакать ему, если он хочет воспользоваться его огромной мощью.
«Каковы же взрослые этого мира, если дети у них способны на такое?» - изумлялся он.
Поначалу Риммор с большим трудом сохранял свою личность. Затем ему удалось поставить преграду между ним и Тондо. Малыш был очень силён, но всё-таки это был ребёнок, который, к счастью для Владыки, рос в любви и ласке, был наивен и бесхитростен. И Риммор, поняв это довольно быстро, начал пытаться влиять на него. Тёмный бог чувствовал, что всё, что он хочет привить этому малышу, должно подаваться малыми дозами в красивой и благородной упаковке. Он сдержал свою ярость, которая в самом начале сильно напугала малыша и чуть не навредила ему самому. Тондо никогда не испытывал таких чувств, он не понимал их природы и не умел их усмирять. А Риммор, который не знал вначале о способностях ребёнка, едва не пал жертвой собственной ярости, усиленной Тондо.
Когда он очнулся в саркофаге и на него нахлынул гнев, уже буквально через секунду ему стало не хватать воздуха. Он почти задохнулся от волны, которую поднял в нём Тондо, усилив и вернув ему всё, что он чувствует. Риммор на мгновение даже потерял сознание. Но даже в это мгновение чувство самосохранения не изменило ему. Он тут же поставил защиту от магических проникновений и всего одной короткой фразой перенёс их в надёжное убежище, первое, которое пришло на ум. Это была просто пещера на одном из морских островов. Благо Тондо усилил не только его ярость, но и остатки магических способностей. И не просто усилил, но на эти первые мгновения даже поделился своими, что и позволило вырваться из саркофага.
Придя в себя, его первым порывом было мчаться к Источнику Вечности, но поразмыслив, он понял, что лучше переместиться в Кельсьерри. Потому что чужие теперь его услышать не могли, а вот сын наверняка уже понял, что он жив и уловил его желания. Тайный замок подходил лучше всего, там он мог и оправиться, и сторонников созвать, и от всех, включая своих детей, закрыться.