– Спекуляцией
решили заняться молодые люди? А что за нее бывает,
знаете?
– Да какая
спекуляция, тетечка Леночка?! – взвился Генка. – Человеку деньги
срочно понадобились, он свои вещи продает! Буквально с себя
снятые...
– Заткнись,
Геночка, – ласково оборвала его тетка.
Генка послушно
умолк, и принялся изо всех сил мне подмигивать, беззвучно шевеля
губами, не обращай, мол, внимания, она придуривается, всё на
мази.
Директриса меж
тем, вновь обратила внимание на шмотки.
– Свои,
говоришь, вещи… – задумчиво проговорила она, вертя в руках упаковку
с колготками, – с себя снял?
– Да это так,
случайно оказалось, – пожал я плечами.
– Бывает, –
согласилась она, – а что у тебя еще случайно оказалось?
– А что
нужно?
Она удивленно
вскинула глаза.
– У тебя что,
склад?
Да нет, конечно,
– смутился я.
– Ладно, –
решила она, – какой размер? Четверка. Колготки я забираю.
Сколько?
– Да что вы,
Елена Сергеевна, это мой вам подарок!
– Подарок,
говоришь? – она ехидно прищурилась. – Подарков мне не надо, беру по
госцене – по пять рублей за пару, – извлекла из ящика стола
червонец, – держи, остальное несите товароведу, я ей сейчас
позвоню, чтоб приняла без очереди, договоритесь с ней по ценам,
оформите по прейскуранту.
– А что,
обязательно оформлять? – удивился Генка.
– Ну, а как же,
Геночка? Тебе здесь частная лавочка? Нагрянет ревизия, а вещь не
оформлена, кто отвечать будет, Пушкин?
* * *
К товароведу
была очередь комитентов, человек из десяти. Когда мы попытались
пройти к двери, стоящие приняли нас крайне недружелюбно.
– Куда молодые
люди без очереди прётесь? Что, в самом деле, то один лезет, то
другой!.. Идут и идут… Сколько можно терпеть, этот бандитизм… Мы
тут по два часа в очереди пукаем, а они шастают, понимаешь, как к
себе домой… Да сироты они, у людей ни отца, ни матери, а у этих ни
стыда, ни совести! Очередь занимайте, сукины дети! В
очередь...
Мы были сражены
этим напором нравственности, но дверь вдруг приоткрылась и оттуда
выглянула, сногсшибательной красоты, девушка. Строго посмотрела на
очередь, и та как по команде стихла.
– Они по записи.
Проходите молодые люди.
Провожаемые
злобным шипением обойденных клиентов, мы просунулись в
кабинет.
Товаровед с
простым русским именем Альбина (Алечка, как фамильярно назвал ее
Генка) выглядела под стать своей начальнице. Такая же ухоженная и
безупречная, только не блондинка, а шатенка и лет на двадцать
моложе и глаза не бледно голубые, как небо, а синие, словно море.
Так, и хотелось в них утонуть, а в голову сразу пришли слова из
Добрынинской песенки про Незабудку.