Вот ровно такой текст и последовал. В этот момент мне выпала
возможность порепетировать роль идиота.
Я таращил глаза, как заведённый повторяя по кругу одно и то
же:"Никак, нет!" или "Всем доволен, спасибо армии, партии и родной
стране!"
На пятый или шестой раз, мне кажется, замполит и правда поверил,
будто я идиот. Он тяжело вздохнул, помолчал, а потом велел
идти.
Мое появление товарищи встретили молча и настороженно. Первым
подошёл Димон, как только выпала возможность. Я рассказал все без
утайки. Мол, да, вербовали, но безуспешно.
Тут то и выяснилось, что практика эта достаточно
распространённая. В конце концов, весь личный состав пройдёт через
кабинет замполита. Просто меня дернули первым из-за вчерашней
ситуации на ужине. Пока горяченький, так сказать, не остыл.
Сержант, стоявший неподалёку, наш разговор услышал и сильно им
заинтересовался. Он весьма в красочных выражениях пояснил, что если
кто-нибудь из молодых солдат будет замечен в пределах
непосредственной видимости или на расстоянии броска ручной гранаты
от кабинета замполита, то лучше ему сразу же на месте писать рапорт
о переводе в другую часть. Если конечно успеет. Что вряд ли. Но
даже если успеет, это его не спасет. Ни в одной части Советской
армии такому человеку не будут рады.
Я сержанта выслушал внимательно. И вроде, все он говорил верно.
Что все пройдут, тоже понятно. Но один черт, у меня внутри возникло
нехорошее предчувствие.
Вот так понеслась моя срочная служба. Весело, задорно, с
огоньком. Хотелось бы мне сказать. Но нет. На самом деле, армия
напоминала бесконечный день сурка. Я будто оказался на аттракционе,
который медленно и печально вращался по одному и тому же кругу,
иногда срываясь на сумасшедшую скачку взбесившихся деревянных
лошадок. Но даже взбесившись, они один черт неслись все по той же
траектории. До тошноты. От мысли, что так, возможно, пройдут
ближайшие два года моей жизни, становилось дурно.
Правда, надо признать, после второго дня пребывания в части,
почти неделю все оставалось тихо. Если данное определение можно
вообще применить к жизни солдата.
С одной стороны, каждый день был, как предыдущий, а последующий,
как предыдущие два. Но при этом, все, что меня окружало, выглядело
неизменно удивительным. Далеко не в лучшем смысле этого слова.
Иногда у меня появлялось непреодолимое желание встать посреди
территории части и заорать. Громко, от души. Желательно, матом.