А я, если честно, вспоминал про эту песню, только когда видел
лицо Золотнюка. Как только это лицо из поля видимости исчезало, я
моментально забывал.
– Товарищ, майор…
– Ты выиграл три городских конкурса. Стал лауреатом областного
смотра самодеятельности и талантов. Что, "товарищ майор"? Хочешь
сказать, честь военной части, принявшей вас, новобранцев, как
родных сыновей, тебя не волнует?
Я с пылом начал убеждать замполита, что очень волнует. И честь,
и совесть и даже моральный дух.
– Не готово, значит… – Нехорошо так протянул замполит.– А номер
уже заявлен. Он должен быть. Можешь идти, Соколов.
Я выскочил из учебного класса, испытывая чувство облегчения.
Майора я недооценил.
Вечером вместо отбоя меня ждал кабинет замполита и он сам
лично.
С радостным лицом Золотнюк сообщил, у меня целая ночь впереди
для того, чтоб сочинить и отрепетировать песню, которая должна быть
на торжественном праздничном мероприятии посвященном принятию
Присяги новобранцами. После этого вышел из кабинета, закрыл дверь
на ключ и отправился спать.
Сказать честно, я был зол. Первые полчаса проклинал и Соколова,
с его талантами, и замполита, с его навязчивой идеей показать
проверяющим, как активно идет работа по его линии. Не только
идейное направление развивается, но и солдаты с огромным желанием
участвуют во всех сторонах жизни военной части.
А где-то через час, решив перекурить, после написания почти двух
куплетов, кстати, выходило даже неплохо, я обнаружил, что в пачке у
меня осталось всего две сигареты. Надо отметить, в армии почему-то
эта пагубная привычка стала гораздо сильнее. Наверное, специфика
места.
Пары сигарет хватило ненадолго, потому что курить я мог, просто
открыв через решётку окошко. По всей части –"отбой". Никто не
придет, не увидит. А утром запах уже выветрится. Вот так рассудил
я.
К полуночи начали пухнуть уши. Докурил до ногтей последний
обнаруженный в пепельнице, которую не очистил замполит, бычок, и
стал думать.
Мозг судорожно искал выход из ситуации. Выхода было два: дверь и
окно. Про дверь нечего и думать. Я не "медвежатник", замок вряд ли
смогу взломать. Да и сам факт. Выйти из кабинета, где меня запер
замполит, значит, откровенно и по хамски положить болт на его
приказ. При всем том, что серьезностью службы проникнуться я никак
не мог, это все равно слишком.