Окно замка не имело, и, как способ сбегать за сигаретами, приказ
замполита не нарушало, но оно было забрано решеткой. Если б не эта
чертова решетка, то от окна до заветной тумбочки, где лежали пусть
вонючие, ужасно противные, но такие желанные сигареты, по прямой
было каких-то пятьдесят метров. И главное, как назло, как и бывает
в таких ситуациях, меня распирало от желания курить столь сильно,
что думать о чем-то другом, тем более о песнях и плясках, я не мог
вообще.
Подошел к окну, и подёргал решетку. Она крепилась четырьмя
болтами прямо в оконный переплёт. Чистая видимость, конечно, однако
болты, есть болты, голыми руками не вытащить. Я облазил весь
кабинет в поисках чего-нибудь подходящего. Бесполезно.
– Хоть зубами, млять, эти болты откручивай! – сказал я вслух,
сам себе, а потом, наверное, на нервах, попробовал открутить болт
пальцами. Внезапно тот легко поддался и пошел. Ещё не веря в свою
удачу, попробовал остальные.
Судя по всему, не так давно окна красили. Решетки, естественно,
снимали. Когда ставили обратно, болты затягивать не рискнули, дабы
не портить свежую краску, а потом просто про них забыли.
Через минуту решетка стояла у стены. Путь на волю был открыт! Я
забрался на подоконник, готовясь спрыгнуть, но зачем-то оглянулся
назад, и замешкался. На столе лежали бумаги. Перед уходом, замполит
сказал, что это важная секретная информация и трогать ее
нельзя.
В этот момент во мне взыграла совесть. Я подумал, неправильно,
оставлять бумаги в таком виде. Не факт, что они реально секретные.
Это же замполит Золотнюк. У него в преддверии проверки крыша едет
неплохо. Там вообще, может, лежит инструкция по какой-нибудь фигне.
Но, видимо, пребывание в армии, уже оказало тлетворное влияние на
мой неокрепший в этом плане мозг. Я прям на полном серьёзе
запарился, а что если бумаги и правда секретные. Конечно,
предположить, что вот сейчас, как только я покину кабинет, из
темноты выскочит диверсант и скомуниздит бумажки замполита, было
полной паранойей. Однако, нас так задрочили предстоящей проверкой,
и не только замполит, кстати, что даже просто от самой возможности
просрать бумаги, уже неприятно холодело в гениталиях. Поэтому я
вернулся, взял документы в руки, огляделся, прикидывая и выбирая
самую подходящую нычку, а затем решительно сунул их под здоровый,
тяжелый с виду, шкаф. Облегчив свою совесть, я выбрался в окно.