Я подошел к шкафу поближе и потрогал подсвечник. Потянул его,
подергал, повернул. При очередной попытке подсвечник повернулся и
открылась потайная ниша, в которой я нашел бумаги со спецификацией
на некоторые пошедшие в производство изделия, такие как
стационарные телепорты, а также несколько матриц с внедренными в
них заклинаниями, чтобы можно было применять в процессе
производства, не отвлекаясь на то, чтобы постоянно приглашать магов
клана.
Я резким движением вернул подсвечник на место, и грязно
выругался. Этот козел не только деньги воровал, это еще как-то
можно было понять. Он воровал наши секреты. И я даже не
представляю, кому предназначались все эти сложенные аккуратной
стопкой бумаги и самое главное — матрицы.
— Константин Витальевич, к вам Звягинцев с двумя подчиненными, —
доложила заглянувшая в кабинет Татьяна. Девчонка быстро освоилась
и, похоже, ей эта работа нравилась куда больше, чем сидеть в
финотделе и бумажки перекладывать.
— Пусть заходят, — я прислонился спиной к шкафу и слоил руки на
груди.
Сначала в кабинет вошли, точнее, влетели два невысоких
коренастых мужика, следом за которыми вошел Звягинцев. Мужики были
не бриты, в мятой одежде, но особо пострадавшими не выглядели.
— Как идет расследование? — спросил я начальника охраны, не
взглянув дважды на мужиков, руки которых были скованны
наручниками.
— Не так чтобы хорошо. Те ничего про охранников, замешанных в
укрывательстве, не знают, с ними общался только Борзов. А эти
молчат. Я уже хотел просить разрешение на допрос с пристрастием, —
услышав, что сказал Звягинцев, мужики вздрогнули, но лишь сильнее
сжали зубы.
— Ух ты, упрямые. Или идейные? — теперь я осматривал каждого из
них с ног до головы. — А ведь такое поведение наталкивает на мысль,
что наниматель или даже шеф этих двух молодцев вовсе не покойный
Борзов. Поэтому-то они из себя героев и строят. Боятся они этого
нанимателя, причем гораздо больше, чем тебя, Андрей Юрьевич. Так
кто же это может быть, такой ужасный? Не поделитесь с нами? Может,
мы тоже ужаснемся. Вчетвером-то бояться куда веселее, чем
вдвоем.
— Ты бы лучше не пытался его имя узнать, ублюдок, — выплюнул
один из них. Мне было плевать, кто из них кто, поэтому я даже не
просил у Звягинцева как-то их обозначить.
— То, что я ублюдок, знает, пожалуй, половина Российской
империи, если не больше, — лениво протянул я. Звягинцев в это время
стоял возле двери и смотрел в одну точку. Еще один захотел себя
пожалеть. Задолбали! Работать надо, а не самобичеванию предаваться!
Я внезапно разозлился и добавил почти весело. — Вот только мало кто
знает, насколько я могу быть ублюдком. Вам сейчас вовсе не вашего
далекого нанимателя надо бояться, — и я широко улыбнулся.