Я был настолько поглощен происходящим, что и не заметил, как
отгораживающая мой закуток шкура отдернулась и внутрь протиснулся
тощий Стефий, с парящей кружкой в руках.
- Господин, я вам отвару горячего принес.
- Отвару? Ты мне лучше водички холодной принеси, а то расстопили
печь так, что вдохнуть невозможно – сонно ответил я, не отрывая
глаз от потолка – Стефий, а что происходит со сводом пещеры? С чего
бы это ему вращаться?
- Вращаться? – переспросил Стефий, но вместо того чтобы
посмотреть вверх, начал внимательно вглядываться в мое лицо, а
спустя миг я почувствовал его холодную ладонь на своем
лбу.
- Господин. У вас жар!
- Да нет у меня жара, - отмахнулся я от его руки, чувствуя, как
медленно погружаюсь в сон, - Немного отдохну, и все будет в
порядке. Лучше скажи что происходит с потолком?
Последние слова я еле выговорил, а затем темная волна сна
накрыла меня с головой и лишь краем уха, я слышал, как Стефий
выбежал наружу с встревоженным криком:
- Отец Флатис! Дядька Рикар!
Где-то высоко надо мной раздаются грохочущие голоса, некоторые
мне знакомы – я различаю голос здоровяка Рикара, спокойный говор
отца Флатиса, возбужденный фальцет Стефия и кажется, пару раз
прозвучал звонкий колокольчик Аллариссы. Надо мной мелькают смутные
тени, я чувствую влажную материю на лбу, послушно глотаю
поднесенный к губам горький отвар. Такое чувство, что со мной это
уже случалось и так же надо мной звучали встревоженные голоса...
словно я заново переживаю прошлое. Да... тот злополучный день
охоты, когда меня покалечил кабан...
- Вот беда-то, как же я старый пень не досмотрел-то –
сокрушается Рикар.
- Жар удалось сбить, думаю, он быстро пойдет на поправку – это
уверенный тон отца Флатиса.
- Отец Флатис, я принес еще отвара с лечебными травами.
На меня накатывает серая пелена тумана и голоса отдаляются, пока
не исчезают совсем, но им на смену приходят другие звуки – грохот
сталкивающихся щитов, звон тетив боевых луков, слышен рев боевого
рога трубящего тревогу...
Очередная волна солдат лорда Ван Корлиса накатывается на стену,
но встретив ожесточенное сопротивление и изрядно проредив свои
ряды, неохотно откатывается назад, оставляя после себя пятна
ярко-красной крови и мертвые тела с обращенными к небу лицами
оскаленными в посмертной усмешке.