А он заметил. Довольно цокнул языком.
– Как скажите, Елизавета Валерьевна, –
всем своим видом выразил покорность. Но её имя выделил игривыми интонациями.
От его тона по её телу мурашки. Приятно защекотали кожу. Внизу живота
растеклось тепло. Кровь быстрее побежала по сосудам. Пульс ускорило
возбуждение.
Чушь.
Он ей даже не понравился.
Лиза, удерживая остатки самообладания, быстро к выходу. У двери
остановилась. Его взгляд почувствовала каждой клеточкой организма.
Да что себе позволяет этот напыщенный индюк. На него через плечо.
А Артем без стеснения разглядывал
округлую попку под хлопковой тканью. Пластичные изгибы спины. Любовался
поблескивающими в лучах солнца светлыми волосами.
На затылке собраны в строгий пучок.
Распустить бы локоны, вытащив шпильки. Загрести длину в кулак, оттянуть
назад. И нежными поцелуями по шее, ключицам, ниже к груди, срывая стон
наслаждения с этих губ. Все ещё в строгой линии.
– Артем Викторович, – сбившимся
дыханием одернула Лисовского младшего.
У него крышу снесло от её "Артем Викторович", аж в глазах
потемнело.
Он несколько шагов к ней.
Протянул руку.
Поймать.
Удержать.
Не успел. Видел, как её пальчики обхватили дверную ручку, и дверь
кабинета захлопнулась.
Артем стиснул зубы.
Что в ней такого? Мелкая, худая. А он чуть слюной не захлебнулся. Чистый
кобель за сучкой во время течки.
Не привык к такому. Женским вниманием избалован. Сами ластились к нему.
Но эта оказала сопротивление. Выстроила стену. Очертила границу. Тем
самым разожгла в нем азарт. Сделала охоту интересней. Голубые глаза заполнила
одержимость.
–
Не смей, − в голосе отца предостережение.
Артем на него невидящим взглядом с непониманием. В мыслях чертова
докторша. Забыл, зачем он здесь. Потер ладонями лицо, стирая наваждение.
– Ты о чем, папа? – возвращаясь в
реальность.
– О том, как ты смотришь на Лизу, о
твоих мыслях и уверен уже намерениях, – недовольные морщинки собрались на лице
Виктора Андреевича. Он слишком хорошо знал своего сына.
Тот как можно непринуждённее поправил пиджак. Стряхнул невидимые
пылинки. Прикрыл движениями эмоции. Они слишком очевидны.
– Придется разочаровать тебя, – манерно
устроился в ранее предложенном кресле. Напустил на себе равнодушие и только
тогда взглянул на отца. – Мне совершенно все равно на Елизавету Валерьевну, –
без интереса её имя. Соврал. По хер. Поверить должен папа. С собой разберется
позже. И с ней тоже.