– Бесславная жизнь достойна только бесславного финала, – как-то раз произнёс Д’Артаньян за ужином в «Красной голубятне», спустя месяц после взятия Ла-Рошели. Обезглавленное тело Анны, наверно, давно покоится на дне грязного и мутного водоёма… Смерть от руки палача – тот самый бесславный конец, который она заслужила и сама навлекла на себя.
Миледи заслужила эту кончину… Заслужила… Вот только почему в последнее время я не могу выкинуть её из головы? Что-то угнетает меня при мысли о ней, как будто мраморная могильная плита постепенно опускается на сердце и давит своей гнетущей тяжестью. Почему мне никак не отделаться от этого ощущения? Ведь мы поступили правильно: леди Винтер – преступница и падшая женщина, рано или поздно она должна была быть казнена. Вот только понимание этого ничего не меняет – это чувство, которому название я дать пока не могу, продолжает тяготить меня и отравлять существование.
С того самого дня, когда была казнена моя жена, даже еда и вино потеряли для меня вкус, и всё многообразие красок этого мира померкло. Мне казалось, что меч палача избавит меня навсегда от этой женщины, но я жестоко ошибался, ведь не так-то просто позабыть и вырвать из сердца ту, кто была тебе женой, кого ты любил… И кого ты сам же уничтожил, чтобы это напоминание о твоей не-безупречности больше не отравляло взора. Позорное пятно с родового герба оказалось проще вырезать навсегда, чем смыть. Художник без сожалений бросает в пылающую печь свою откровенно бездарную картину. Увидев своё уродство в зеркале, это самое зеркало стремишься разбить на множество мелких осколков, истолочь всё в порошок. Вернувший себе свой титул граф Оливье де Ла Фер, называемый также благородным Атосом, и дважды убивший свою жену, хоть и свершалось это второе убийство не моими руками… Воплощение чести, благородства и порядочности в глазах многих… Не потому ли убил я миледи, что она была истинным моим зеркалом: совершенно не тем, в которое я смотрюсь по утрам? Моим настоящим зеркалом, отражающим порождение моего поступка на той июльской охоте…
Всю дорогу до моих владений сомнительная мысль терзала меня, не оставляя в покое ни на минуту, словно преследуя… А вдруг она такой стала из-за меня? Ведь тогда, много лет назад, я повесил её, ни в чем не разобравшись… Нет, что за мысли?! Я своими глазами видел метку воровки на её плече! Раз заклеймена, значит, преступница!