Этот мир невзначай оказался тобой —
Горизонтом под сферой эфира.
Взгляд становится третьей вспотевшей стопой
По законам возникшего мира.
Как листы на столе, расстилается луг,
Ощутивший моё напряженье.
Пояс гор, пояс рек, просто пояс, а рук
Уловить невозможно движенье.
Словно шёпот, сорвался мой ласковый крик
С петушиным султаном вопроса.
Только мир для меня половину отстриг,
Став спиною у самого носа.
Я остался бесцельно кружить в небесах —
Не расплакаться, не удивиться.
И внизу распевает в лазурных лесах
Маскировочно-синяя птица.
Помог карниз приколотить,
Чаёк попил, и прочь ушёл.
Привык вот так он уходить,
Быть может, даже хорошо.
Внезапно ойкнешь ты одна,
И как бы плакать не пришлось,
Ступив босой ногою на
Сведённый судорогой гвоздь.
Воображение мой друг,
А о тебе того не скажешь.
И в друга заступая круг,
С тобою надо быть на страже.
Но как бывает хорошо
Когда, срывая маску первой,
Ты улыбаешься, и шок
Целует скрученные нервы.
Было сомнительно. Не торопилась,
С легкой улыбкой уйдя от давления.
Он не вернулся, и тьма проявилась
Вслед разработанной теме томления.
Эркер летит поплавком в снегопаде.
Светлые черви несутся за стёклами.
Тёмные черти резвятся в осаде,
Пробуя кожу железными мётлами.
Прежде она их сама гоношила,
До петухов не давала им роздыха.
Взмахи её беспощадного шила
Резали призмы из плоти и воздуха.
Смену сторон подарил выключатель,
Чернь отнеся за дрожащие корочки.
Только играли, не зная печали,
Две-три снежинки в тайфуне у форточки.
«Ты не подумай, что я уже трушу…
В дни Откровения, в жажде насытиться,
Сыпали звёзды на грешную сушу,
Так же как крошево снежное сыплется.
Ране холодные – ныне молили,
Чтобы в балете кружащихся принципов
Ветры земные – твои ли, мои ли —
Дали притронуться к мантии принцевой!
Но не меняются звёзды местами.
Скорости розданы, гибели розданы…»
Новая скатерть с большими цветами —
Серая простынь с осиными гнёздами.
Своего грядущего не ценим,
В настоящем прошлое живёт.
Сердце, убегая от проблемы,