Шесть утра – раннее утро, время первых маршрутных такси, первых пешеходов. И три женщины, с собакой вполне вписывались в этот утренний колорит: «Куда-то идут». Летом в общей массе отдыхающих, привыкших «ходить пораньше» мы не выделялись и вовсе. Хуже зимой. Потемну выходили и потемну возвращались. И любой ранний прохожий, попадаясь на нашем пути, обязательно пугался непонятных силуэтов, идущих по парку. Купаться в темное время было лучше. Казалось, темнота, накрыв своим одеялом, защищала тебя от холода. Окунешься и сразу – на берег, быстро натягивать одежду. Раздевались прямо на берегу моря. Зимой сносились все временные постройки, и пляж представал в своей первозданной чистоте. От ветра не было никакого спасения на открытом месте. Бывало, порывом унесет одежду в море, намочит, и тогда достав ее, приходилось идти домой мокрым. Наш путь, лежал через Детский парк – именно так именуется зона отдыха, привлекающая внимание любителей природы и экологической чистоты. Так было короче. Но в такое раннее время, зимой, редко кто ходил через него. Даже работники окружных лагерей, идущие по парку, появлялись гораздо позже. Тени больших деревьев, в отражении лунного света, напоминали каких-то великанов и ужасных монстров. И каждый раз, я шла с закрытыми глазами, держась за Анну, болтая без умолку. Подруги шли, молча, слушая мои бредни ни о чем. Но, однажды из кустов как раз посередине парка, перед нами, вышла высокая тень и, перейдя дорогу, уселась на лавке. Девчонки, онемев от страха, продолжали идти и молчать. А я как шла, болтая с закрытыми глазами, так и продолжала идти и этой тени не видела. И когда мой слух уловил: «Идете, море греть?», – я испуганно открыла глаза. Моему взору предстал сидящий силуэт мужчины с капюшоном на голове, и с палкой в руках. От неожиданности я «айкнула» в ответ, и ускорила шаг, что сразу же сделали и девчонки. Только на мосту, придя в себя, и отдышавшись, мы решили, что обратно этой дорогой не пойдем. Почему-то слово «маньяк» было единственным у всех на устах. На следующий день, Наташка, сославшись на свои неотложные семейные дела, не пошла, а мы с Анной, удивляясь своей смелости, решили пойти сами. Подходя к злополучному парку, заранее договорившись прислушиваться к любому шороху, мы шагнули в неизвестность. Вот только куда бежать «если что», вперед или назад, мы не условились. Сумеречная темнота, усиленная нашими страхами, пугала своими шорохами, подтверждая наши опасения: рассвет будет не скоро. Крепко держась за руки, мы растворились в темноте парка. Вдох, еще вдох… Казалось, лавка никогда не появится, и мы задохнемся, самым свежим на свете лесным воздухом. Лопнем. Не смея выдохнуть все опасения встречи. – Фу! Лавка стояла одиноко, отражаясь в лунном свете. Маньяка не было! «Повезло…» – решили мы, и на следующее утро, перебивая, друг дружку, уже делились вчерашними тревогами с Наташкой. Мы смело освещали фонариком Наташкиного мужа – рыбака все кусты, обезличивая ночные страхи. Светили за лавкой, под ней, около и даже высвечивали небо, высоко задрав головы, смотрели на звезды, млечный путь, выискивая там – нашего маньяка. Но его не было. Его не будет и завтра и послезавтра… Просто однажды в светлое время, мы встретим такого же, как и мы «спортсмена в возрасте», с капюшоном на голове и с палкой в руках. И присмотревшись, узнаем в нем бывшего школьного учителя по физкультуре Виктора Николаевича. Поздоровавшись и спросив о его здоровье, пойдем дальше, смеясь над своими недавними страхами. А палку Виктор Николаевич носил, чтобы отбиваться от бродячих собак, расплодившихся весной в парке.