запрокинутся лапками кверху.
Что же такое петух и что – курица с ее нежною шейкой и гузкой, в самом, как говорится, соку? Он – не более чем гнездо для галантного «кукареку». Гнездышко сгнивает – галаган улетает. А курица околела – снести яичко успела. А если и не успела – свое все равно отквохтала, то есть отпела. Сподобилась жизнью земной упиться – и этого в ней уже не убьет никакой убийца!
Есть и Небесный Тарнэгл – наш апотропус[6]. Мы, петухи и куры земли, – его подобье и образ. Есть горнее «Кукареку», из которого мы и цедим наш мелос из неба. Это Он, это Он вопиет в наших глотках, через нас справляет свой хцойс – вздох полуночного молебна. И с нами встает на рассвете.
Есть Небесная Курица. Вы вот, люди, копаетесь в книгах, в каббале, а у нас каббала – в костях, в костном мозге и просто в мозгу. Ведь что такое «Кукареку»? Шэм-хамфойрэш[7].
Может, я разглашаю тайну? Но кому? Глухоухим… Предки ваши не поняли «Кукареку», божественного его смысла, а уж вам – черта лысого…
Вот, говорят, в дальних странах есть такие машины, кур поджаривают – мириадами. Потом выдвигают из ящичков – покупай не хочу! Одна куробойня такая – больше базара. И все на ней распределено: один курицу вяжет, другой режет, третий ощипывает. Ванны, полные крови. Облака перьев. В минуту – тысяча птиц. Ну скажите, как можно? Вспомню – под крыльями жженье и зуд. Ничего поделать с собой не могу: в зобу першит, язык дрожит, перья впились, как сверла, крик лезет в горло. Кукареку!..
2
Насчет того, что вы говорите: куры. Да, куры! Но с кондачка о них не судите. Когда я был молодой еще петушок, курица не значила для меня ни-че-го-шень-ки! Подумаешь, курица! Ни гребня, ни шпор, ни крепости в коготках, хоть бы на хвосте узор – один только «квох» да «квах». Откудахтает этак год-другой – яиц нанесет да цыплят попасет, сидит знай и трет о землю свою… как это у вас называется? Дуры, злючки, – в общем, те еще штучки! Лицемерие их я распознал еще в юности: всегда и любому готова поддаться. А между собой не умеют ужиться. На своем же подворье – сильная слабую долбит. Я, как вы догадались, и сам поговорить не любитель. Но вот кто поистине ни минуты помолчать не умеет – это курица. «Кво-кво-кво», «кво-кво-кво»! Мое правило: аль тарбэ сихэ им тарнэголэс[8], да – да, нет – нет. Хотя – и без кур не обойдешься. У каждого мать есть. Так что барэш-бэ