Женщина направилась к стоящему в стороне от дома сеновалу. Мюрр
настороженно последовал за ней.
– Заходи, – Мьюла распахнула дощатую дверь. – Смелее, не бойся,
никто тебя не тронет.
Ее рука ласково потрепала мокрого зверя по загривку. Мюрр
вздрогнул и поджал хвост, а губа сама собой поползла вверх, обнажая
желтые клыки. Он приглушенно зарычал.
– Дикий ты совсем, – хмыкнула Мьюла. – Человека не признаешь.
Наших-то, местных волков мясом не корми, лишь бы за ухом кто
почесал. Так и лезут под руку. Мол, гладьте меня, чешите дни
напролет. А ты видно не привык к ласке-то?
«Не привык к ласке-то…» – эхом отозвалось в ушах. Для Мюрра эти
слова явились последней каплей. Он вдруг прижался к ее ногам и
завыл – отчаянно, навзрыд.
– Ну-ну, успокойся. – Мать Темьяна присела на корточки и прижала
мокрого волка к себе. – Горе у тебя, да? Один ты совсем, бедолага?
Хочешь, оставайся с нами.
И Мюрру вдруг очень сильно захотелось и впрямь остаться в этой
дружной семье, хотя бы и в облике волка. В тот миг он дорого бы
дал, чтобы и впрямь навсегда превратиться в зверя, позабыв свою
человеческую сущность, как кошмарный сон.
Но мгновение слабости прошло так же быстро, как и возникло. Мюрр
съел предложенную курицу, а как только Мьюла ушла, выскользнул с
сеновала и растворился в лесу. И все же воспоминание о руке,
ласково погладившей его мокрую шкуру, нет-нет, да и всплывало в
памяти…
В ту же ночь он рассказал о месте нахождения Темьяна Творцу.
Высказал свои соображения о том, что забрать «второго» будет не
так-то легко.
– Мьюла и Айват будут защищать сына до последнего, – согласился
Творец. – Кстати, а как насчет жителей деревни? Как думаешь, они
останутся в стороне?
– Вряд ли. Напротив, они ринутся защищать Темьяна. Видите ли,
Мьюла и Айват рассказали им правду о… хм… вас.
– Вот так просто взяли, да рассказали, кто я такой на самом
деле? – скривился Творец. – И что? Те тупые деревенщины не подняли
их на смех, не выгнали прочь из селения?
– Нет. Они поверили и разрешили семье Айвата остаться. Больше
того, вы теперь для всей деревни враг номер один, а Темьян,
соответственно, единственная надежда человечества, – не удержался
от сарказма Мюрр.
Творец поиграл желваками. Его счет к родителям «второго» вырос
до небес. Что ж, похоже, пришла пора предъявить его.