Отец Темьяна, Айват, в отличие от жены был местным – урожденным
мира Ксантины. В нем так же ощущалась сила, но не магическая, а
физическая и урмачья. «Тоже крепкий орешек, – сделал вывод Мюрр. –
Просто так с ним не совладать».
Старший брат Темьяна Сцил был наименее опасен. «Впрочем, и его
нельзя сбрасывать со счетов, – решил Мюрр. – М-да, непростая
семейка. Похоже, Творец прав: отнять у них «второго» не так-то
легко».
Он продолжал следить. Ощущая зависть, видел, какая дружба и
любовь царят в этой семье. Понимал, что наблюдает осуществление
собственной заветной мечты, вот только происходило это не с ним, а
с Темьяном.
Нарастающая день ото дня обида душила Мюрра. Последней каплей
стал дождь – обычный осенний дождь. Начавшись поздним вечером, к
полуночи он обрел силу, превратившись в ливень.
Мюрр в обличие волка пронаблюдал через распахнутое настежь
окошко, как Темьян гасит светильник, ложится в кровать и засыпает
счастливым безмятежным сном. Волк-Мюрр помотал головой, стряхивая
стекающие на нос капли, и собирался уже уходить, чтобы поискать
укрытие от дождя, как вдруг в комнате Темьяна мелькнул огонек.
Заинтересованный Мюрр вернулся и продолжил наблюдать. Увидел Айвата
со свечей в руке. Тот осторожно приблизился к окну, плотно прикрыл
створки, чтобы усиливающийся ливень не залил постель сына. Укрыл
спящего Темьяна одеялом, пробормотав:
– Простудишься ведь, обормот.
В голосе Айвата прозвучало столько нежной заботы, что Мюрр едва
не умер на месте от зависти и обиды. Стоя под проливным дождем в
обличие волка, он прижимался носом к окну, заглядывая в комнату,
где спал Темьян, и плакал – первый раз в жизни – молча, но оттого
еще более страшно, выплескивая все свои несбывшиеся надежды,
разрушенные мечты и обманутые ожидания.
А потом слезы высохли, и пришла ненависть – тяжелая, горячая, –
к тому, кто ничем не отличался от него самого, но которому судьба
сделала такой роскошный подарок – дружную, любящую семью…
– Почему ему, а не мне? – сквозь стиснутые зубы цедил Мюрр,
разглядывая спящего Темьяна. – Чем я хуже?!
– А ты чего здесь стоишь? – раздался вдруг за спиной женский
голос.
Мюрр-волк подпрыгнул от неожиданности и обернулся, угрожающе
оскалив клыки. Перед ним стояла мать Темьяна и куталась в плотную
накидку-плащ.
– Ты чего стоишь под ливнем? – повторила Мьюла, ничуть не
испугавшись волчьих клыков. – Пойдем, пущу тебя на сеновал.
Высохнешь, обогреешься. Я тебе курицу принесу, поешь. Пойдем,
пойдем, – настойчиво повторила она, видя его нерешительность. – Ты
издалека пришел? Что-то я тебя в наших краях раньше не видела.