***
Сидел на диване, прокручивал в
голове план своих действий после того, как вернусь с работы, а тут
Ленка ко мне присоединилась. Включила телевизор, убрала звук до
минимума, села рядом, взяла меня за руку, подняла, подлезла под неё
и притихла. Интересно, как бы отреагировала Катерина, если бы Ленка
при ней такой фокус проделала? Не припомню, чтобы мы с ней хоть раз
так близко рядом сидели.
Посидела Ленка маленько и вдруг
глаза на меня поднимает. Спрашивает:
— Пап, а ты меня не бросишь?
Вопрос был настолько неожиданным,
что я сначала подумал, что ослышался. Поморгал на неё и
спрашиваю:
— Что ты имеешь в виду? В каком
смысле не бросишь?
— Ну я же вижу, что Катя тебя уже
достала. Ты со вчерашнего дня весь хмурый ходишь, всё время о
чём-то думаешь, думаешь...
Я только плечами пожал. В принципе,
хоть и неожиданно она спросила, но последние несколько дней я
постоянно возвращаюсь к мысли, что расставание с Катериной,
кажется, окончательно назрело. Не хочется что-то радикально менять
в жизни, — очень не хочется! — но Ленка совершенно права: устал я
за эти годы от её закидонов и приступов ревности. И от себя устал.
От своей мягкотелости и уступчивости. Вздохнул тяжело и
отвечаю:
— Ну ты же сама видишь — надоел я
ей. Не получается у нас. И потом...
Ленка перебила меня:
— А мне ты не надоел! И не
надоешь!
Насупилась сердито, потом отвела
взгляд в сторону, вздохнула:
— Пап, я тебя очень люблю...
Честно... Если хочешь, перебирайся в мою комнату... Я о тебе
заботиться буду... Готовить буду, стирать... Если захочешь, мы
можем даже спать вместе, а нет, так раскладушку поставим, а потом
кровать тебе купим...
И так что-то жалко мне её стало.
Хорошая ведь девчонка. Нет в ней ничего от той чёрствости на грани
с жестокостью, которой у Катерины в избытке. Да и любит она меня.
Это не притворство. В этом я ей верю. Очень маловероятно, что это
настоящая любовь. Разница в возрасте у нас с ней очень уж большая —
семнадцать лет. Скорее, она ко мне как к старшему брату относится,
а постель общую упомянула, потому что думает, что мне без этого
никак. Своего рода самопожертвование. Чуть слезу не пустил, так
растрогался, но ответил не так, как ей, наверно, хотелось:
— Нет, Лен, это невозможно. Спасибо
тебе, конечно, я тебя тоже очень люблю, но ты просто не понимаешь,
что здесь начнётся, если я соглашусь на твоё предложение. Ни тебе,
ни мне здесь жизни не будет.