— Ты же меня не переварил, так что жить будешь, —
успокаиваю его. — Но если слопаешь и переваришь, то боюсь, друг,
ждёт тебя неминуемая гибель, — замогильным голосом вещаю. — Мы,
люди, очень опасные существа. Нас жрать ни в коем случае нельзя!
Можно отравиться, диарею схлопотать, а то и вовсе копыта
отбросить.
Лошадь подо мной испуганно ржёт и косится. Ну да, у
неё-то, в отличие от дракона, реально есть копыта.
Гляжу на неё и, кажется, что она всё прекрасно понимает,
только говорить не может. Или конспирируется перед чудищем? Надо бы
это выяснить.
— Не хочу я никакую диарею, — машет огромной головой
дракон, отчего вокруг поднимается ураган. — А что это?
— Такая страшная болезнь, от которой умирают в кошмарных
мучениях, — продолжаю жути нагонять. — Но тебе не грозит, не
волнуйся. Главное, не ешь меня больше. Давай лучше знакомиться:
меня Иван зовут, а тебя?
— Дрейкураридрамуррандиру Ардрумарри Драгурурри, — поток
звуков, извергаемых пастью дракона, больше походит на камнепад, чем
на имя.
— Что?
— Дрейкураридрамуррандиру Ардрумарри Драгурурри, — с
гордостью повторяет дракон.
— Ты что, колдун? Я просил назвать своё имя, а ты фигачишь
какое-то заклинание.
— Я не умею колдовать, — явно расстраивается
дракон.
— Ладно... но я всё равно такое не повторю. Давай
как-нибудь покороче, — жестами показываю. — Как тебя мама
называла?
— Мама?! — он смеётся, выпуская из глотки клубы дыма. — Ты
совсем ничего не знаешь о драконах. У нас яйца папы высиживают. А
когда мы вылупляемся, то должны бежать как можно
быстрее!
— Зачем? — поднимаю бровь.
— Потому что тех, кто медленно бежит, съедает та самая
мама. Не успеешь спрыгнуть со скалы и полететь — станешь её
обедом.
Обалдеваю от полученной информации. Какие-то
пингвины-спартанцы, а не драконы.
— Ладно, раз мама тебя никак не называла... Можешь ещё раз
повторить своё заклинание?
— Дрейкураридраму...
— Стоп! — поднимаю руку. — Дрейкур. Нет, Дрейк. Буду
называть тебя так, можно?
— Странное какое-то имя. Но мне нравится. Можешь звать
так, — соглашается дракон.
— Слушай, Дрейк, расскажи-ка, в вашем мире лошади
разговаривают? — поглядываю на гнедую подо мной.
— Лошади нет, а единороги очень даже. Фиг заткнёшь,
щебечут, как утренние пташки. Только и знают, что болтать,
прихорашиваться да на отражение глядеть, неразумные, в
общем.